Контакт на случай ЧП. Энтони ЛеДонн
замкнутой, еще до того, как поняла, что везде немного чужая. Сложно не быть замкнутой, когда ты единственный ребенок в семье, твоя мама погибла в автокатастрофе, когда тебе было четыре, а отец всю твою жизнь работает на двух работах.
А может, я просто родилась нелюдимой и немного колючей.
Неважно. По природе или из-за воспитания, меня вполне устраивало проводить детство в компании постоянно пополняющегося запаса детективных романов и печенья с арахисовым маслом. Я складывала все это в корзину моего красного велосипеда и скрывалась в ближайшем парке или у пруда, где никто не тревожил бы моих мечтаний.
Но под Рождество?
Под Рождество все было иначе.
Мы с папой никуда не ездили летом, и больничные он тоже никогда не брал. По крайней мере, тогда. Видимо, вселенная решила одарить его прекрасным здоровьем в молодости в обмен на жуткий диагноз в среднем возрасте.
О чем я? В общем, папа берег каждый выходной, чтобы его отпуск совпадал с моими каникулами.
И начиналось великолепное Рождество. На самом деле мы ничего необыкновенного не делали, все как обычно. Но это все равно было особое чувство. Волшебное.
Мы пекли средненькие печенья. Смотрели каждый год одни и те же старые рождественские фильмы, наслаждаясь классикой («Гринч – похититель Рождества», разумеется), и радостно пренебрегали новичками в каноне праздничных фильмов, осмелившимися втиснуться в наш тщательно отобранный список проверенного временем любимого кино.
Наши соседи тоже любили Рождество, поэтому все дома и дворики были украшены. У нас украшения никогда не были среди лучших – с нашим бюджетом мы не могли соперничать ни с вертепом на лужайке МакНелли, ни со светящимися санями Киммерсов, со всеми оленями.
Но как же я любила эти долгие холодные декабрьские дни! Часами возилась с огромным красным бантом на входной двери, чтобы все было как надо. У нас всегда были свежие венки – папа был ярым противником искусственных елок. Мой бант никогда не получался настолько пышным и роскошным, как мне хотелось, но папа все равно каждый год заявлял, что он «лучший на весь район».
Потом, с замерзшими пальцами, мы принимались развешивать лампочки. Это мои лучшие детские воспоминания. Даже те моменты, когда папа вручал мне огромный спутанный комок прошлогодних гирлянд. Может, особенно они, потому что чем сильнее были запутаны гирлянды, тем больше времени мы проводили вместе.
Мне кажется, папа думал так же, потому что, когда он забирался на лестницу, чтобы подвесить гирлянду над гаражом, он дюжину раз все переделывал, чтобы лампочки висели идеально ровно. Он настаивал, что без меня ему не обойтись, и я следовала за ним с гирляндой в руках, чтобы она не волочилась по земле.
Я знаю, что дело было совсем не в ровных лампочках. И тогда тоже знала, наверное. За этим делом я могла рассказать ему о том, насколько бесполезная трата времени, на мой взгляд, урок рисования, а еще о том, что я мечтаю стать адвокатом, или объяснять ему, почему нам необходимо завести собачку, или кошечку, черт, можно даже птичку…
О мальчиках