Элитное общество. Данил Харченко
день, – сказала Пасифика консьержу, который, похоже, дремал за стойкой. Поскольку он не ответил, она взяла свой ключ с полки и направилась к лифту, оставив позади приятное ощущение тишины и покоя.
Поднявшись на лифте, двери с шипением открылись на её этаже. Коридор выглядел как и все остальные в правом крыле общежития: стены, выкрашенные в выцветший жёлтый цвет, были покрыты старомодными обоями, а вдоль длинного зелёного ковра тянулись мерцающие настенные светильники, излучающие тёплый, но неровный свет. Это место казалось одновременно знакомым и отчуждённым.
Пасифика не спеша прошлась по коридору, мягко постукивая каблуками по ковру. Она не торопилась, словно стремилась растянуть этот момент одиночества. На её плече висела чёрная сумка с бахромой от Saint Laurent, мягко покачиваясь в такт её шагам. Подойдя к своей двери в самом конце коридора, она на мгновение задержалась, глядя на общий балкон, который выходил на извилистую реку.
Покопавшись в кармане своей кожаной куртки Acne Studios, Пасифика вытащила золотой ключ, который машинально закинула туда ещё в лифте. Звук поворачивающегося ключа отозвался тихим щелчком в замке, и дверь приоткрылась, приглашая её внутрь.
Комната Пасифики была практически такой же, как и у других студентов: старомодная, с мебелью из тёмного дуба, которая стояла здесь ещё со времён основания университета. Но она сумела привнести сюда частичку своего стиля. На прикроватной тумбочке возвышалась хрустальная лампа, привезённая из дома, а обои с цветочным узором придавали пространству мягкость и уют. Однако главной особенностью комнаты был мольберт, стоявший в углу, окружённый хаотично разбросанными баночками с красками. Именно живопись позволяла Пасифике выразить свои мысли и чувства, когда слова оказывались бессильны.
Её взгляд невольно упал на кровать, покрытую постельным бельём с детским рисунком в пастельных тонах. А рядом – другая кровать, укрытая клетчатым пледом. Эта кровать принадлежала Линде Кристал, её бывшей соседке и лучшей подруге.
Линда… – с тяжёлым вздохом подумала Пасифика, усаживаясь на край своей кровати. Воспоминания вспыхнули в голове яркими, мучительными образами. Линда, всегда такая живая, яркая, уверенная. Они были как сёстры, неразлучные. Сколько часов они проводили в разговорах о будущих мечтах, смешных историях и пустых сплетнях. Но после того рокового дня всё изменилось.
Донателла Гилсон… Пасифика никак не могла понять, что заставило Линду пойти на такой отчаянный шаг – начать драку с Донателлой. Линда всегда была страстной, но Пасифика не могла себе представить, что её близкая подруга способна на нечто подобное.
Почему всё закончилось так? Почему мы больше не можем даже говорить друг с другом? – Пасифика ощутила горечь в груди, вспомнив, как их связь разорвалась после того, как Линду исключили из университета. После этого разговаривать стало невозможным. Тяжесть их последней встречи всё ещё висела над ней, как тёмное облако.
Она отогнала