Письмо от неизвестного. Никита Доровских
– Где же ты? – спросила она вполголоса.
В темно-карих глазах отражалось звездное небо. Луна в эту спокойную тихую ночь ясно освещала поместье Мишиных.
Ответа юная Софья, разумеется, не услышала, ведь вопрос был направлен в пустоту. А она так мечтала, что когда-нибудь до прелестных маленьких ушек долетит: «Я здесь. Я иду к тебе».
Часто предавалась подобного рода фантазиям. Ей было 17, и многие девушки-сверстницы из соседних поместий уже вышли замуж. Софье, в отличие от сестры, не приходилось отбиваться от назойливых женихов, которые будто занимали очередь, чтобы высказать свое почтение старшей. Почему очередь не выстраивалась к Софье?
Нет, она, конечно, была хороша собой. Дело в другом. Ольга, старшая сестра, желала внимания со стороны мужской половины тогдашнего мира. И это не являлось секретом ни для помещика, ни для конюха, ведь всем своим видом девушка свидетельствовала об этом. А вот Софья… это невинное создание мечтало не о пустом обожании и не о мимолётных приключениях. То было чуждо ей и даже противно. Она просто хотела любить и быть любимой. Желала, чтобы на нее нежно смотрела лишь одна пара искренних глаз.
Однако Софья была девушкой застенчивой. Не посещала светских мероприятий – никогда не имела подобного желания. Многие усатые кавалеры и вовсе забыли, что у Мишиных есть прелестная юная особа.
Однажды, когда старшая сестра вернулась с бала, Софья задумчиво сидела у камина. Ольга рухнула в кресло напротив, глубоко вздохнула и постаралась изобразить улыбку:
– Какой чудесный бал! Головокружительные танцы! И, кажется, одним из танцев я вскружила голову Лавилову. Как он на меня глядел, осыпал комплиментами, ах! – медленно наклонилась вперед и менее восторженным, скорее разочарованным тоном произнесла: – Но он слишком стар для меня. И еще этот, – скривила лицо и небрежно помахала левой рукой под носом, – этот запах… Когда он осыпал меня комплиментами, уши торжествовали, а нос противился.
Ольга еще какое-то мгновение витала в воспоминаниях о прошедшем бале, затем резко переключилась на сестру, будто ее кто-то одернул:
– Сестренка, что случилось? Ты сама не своя.
Софья продолжала неотрывно наблюдать за изящным танцем огня в камине.
– Не понимаю, что интересного там увидела?
Младшая Мишина наконец перевела взгляд на сестру:
– Он написал мне.
– Кто?
– Не знаю, письмо принесла Катерина, его доставили сегодня днем. Я тебе сейчас прочитаю.
Она взяла листок бумаги и начала читать:
«Приветствую Вас, милая Софья. Мне с трудом даются слова, прошу, не обессудьте. Возможно, посчитаете меня трусом, ведь не явился лично. Со мной подобного никогда не случалось, сам не свой. Как только увидел Ваше милое личико, так сразу всеми клеточками потянулся к Вам, словно травинка тянется к солнцу. Не вправе рассчитывать на благосклонность, нет, я ни к чему не обязываю. Но позвольте высказать свое внимание. Пишу, не обдумывая слова, не стараюсь облечь их в красивые слоги; пишу, как есть на сердце. А в сердце моем поселилась любовь. Да, это громко, эмоционально, может, несдержанно, но это так. Я люблю Вас!»
Будто не поверив услышанному, Ольга выхватила письмо из рук. Быстро пробежала глазами, отложила лист в сторону, радостно взвизгнула, похлопала в ладоши и, опустившись перед сестрой, схватила ее за коленки.
– Вот так поворот! Счастье-то какое, сестрица! Но кто?
– Я бы тоже хотела знать, – произнесла Софья задумчиво.
– И что за влюбленный такой? Чувства открыл, а имя на замке держит.
– Может, просто забыл подпись оставить?
– Как же такое забыть?! Нет, тут что-то другое. Хотя… И вообще, зачем признался-то? Признание без подписи, что пиво без хмеля. Какой в нем толк?
Ольга уже не смотрела на сестру, ее взор был направлен в сторону, рассуждения она продолжала как бы сама с собой. Взяла письмо и стала тщательно изучать, словно искусный сыщик. Осмотрела бумагу со всех сторон.
– Интересно… Почерк уж более подозрительный…
– И чем же он подозрительный? – встрепенулась Софья.
– Такое ощущение, словно раньше я где-то его уже видела. И какой неестественный. Буквы жирнее обычных и выведены, как бы по трафарету, хотя написаны прописью. Видно, что старался писать очень аккуратно, но зачем?
Софья жадно глотала рассуждения Ольги, она была поражена ее наблюдательностью.
– Здесь может быть два варианта, сестренка. Либо он очень хотел быть аккуратным; да так сильно, что и подписаться забыл. Либо специально выводил слова, чтобы почерк не узнали. Тогда и неудивительно, что инициалы не стоят.
– Зачем же признаваться, если не желает быть узнанным? – все больше поражалась наблюдениям сестры Софья.
– А вот это и мне интересно. Может, интригует или… В общем, я это выясню, поверь. Мне даже интересно стало. Надо ведь в свою жизнь внести разнообразие,