Любить Дженевив. Николь Ава Келлер
и осуждать других, когда жизнь вам всё без усилий преподнесла, не так ли?
– Правда, – не стал спорить Джереми. – Что ни на есть самая истинная правда. Слушайте меня внимательно: мы сыграем в «Русскую рулетку», только немного изменим правила. На рулетке, как вы можете отметить, – два цвета: зелёный и красный. Оба цвета обозначают выбор: если игровая кость остановится на зелёном – мы отпустим вас; вернётесь в свою комнату, отоспитесь перед завтрашними занятиями и забудете всё это, как страшный сон.
– А если остановится на красном?
Джереми оглянулся через плечо, после без дальнейших промедлений ответил:
– Значит, фортуна не на вашей стороне, и вам придётся умереть.
– Вы сумасшедшие! Я обо всём доложу директору; вас вышвырнут отсюда в ту же минуту!
– Сначала надо бы добраться до директора, мисс Крессит, – усмехнулась Иден. – Вы не уйдёте отсюда, пока мы не сыграем.
– Я не буду в это играть!
– Тогда нам останется лишь опубликовать вашу тайну в «Городском Лондонском Вестнике», – вдруг заговорил Томас. – Поверьте мне, леди Крессит, у вас нет выбора. Не пытайтесь сопротивляться.
– Томас, извольте объяснить, я не понимаю! Что здесь происходит? – снова и снова повторяла она. – За что вы так со мной?
– Пожалуй, приступим, – сказал Джереми.
– Чего вы хотите? Денег?
Джереми поморщился, засовывая руки в перчатках в карманы белого пальто.
– Дакота, взгляните на меня: неужели я похож на нуждающегося?
– Тогда что вам надо?
– Чтобы вы сыграли с нами в игру. Всё просто!
– Томас, вы для этого меня сюда привели? – повернулась она к нему. – Чтобы убить?
– Хотите, чтобы я солгал?
Несмотря на ледяную вежливость в его голосе, Томас закатал рукава чёрной рубашки и подвесил керосиновую лампу над хирургическим столом. Дакота спрятала лицо в ладонях, едва слышно всхлипывая.
– Правда в том, что я не желаю вашей смерти, – продолжил Томас, посматривая на неё, – но живой отсюда вы выйдете только в том случае, если вам повезёт в игре. Попытаетесь кричать – мне придётся лишить вас языка.
– Томас, как же так? – взмолилась Крессит, устало массируя пальцами виски.
– Мы все за что-то боремся, Дакота, – мягко произнёс Теренс, склонив голову к плечу. – В данном случае мы боремся за сохранение собственных тайн. Правда, ничего личного.
Я пристально наблюдала за бесстрастными лицами своих друзей, всматриваясь в холод, который сопровождал каждое слово, покидавшее их губы. Теренс, скрестив ноги и руки, прислонился спиной к покрытым пылью шкафчикам, не отводя взгляда от рулетки. Он, самый чувствительный из нас, смешивал в своём голосе необузданную мягкость и беспредельную строгость, словно ругал собственного ребёнка за незначительный проступок.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив