Добро пожаловать в Найт-Вэйл. Джозеф Финк
ожно, он очень похож на ваш город. Очень может быть, что он похож на ваш город даже больше, чем вам хотелось бы.
Это милый городок в пустыне, где светит жаркое солнце, сияет дивная луна и загадочные огни проносятся над головой, когда мы все делаем вид, что спим.
Добро пожаловать в Найт-Вэйл.
Глава 1
Ломбарды в Найт-Вэйле работают следующим образом.
Во-первых, вам нужна вещь, чтобы ее заложить.
Чтобы получить ее, потребуется масса прожитого времени, годы, проведенные в жизни и существовании, пока вы не достигнете момента, когда поверите в то, что существуете, что существует материальная вещь и само понятие собственности и что (невероятно, как и все перечисленное) эти абсурдные убеждения выстраиваются таким образом, что конечным результатом является ваше обладание вещью.
Прекрасно. Отличный результат.
Во-вторых, как только вы поверите, что владеете вещью, вы должны достичь точки, когда деньги понадобятся вам больше, чем вещь. Это самый легкий этап. Вы просто владеете вещью и телом с потребностями – и ждете.
Единственный ломбард в городе Найт-Вэйл держит очень молодая особа Джеки Фиерро. У ломбарда нет названия, но если он вам понадобится, вы сами узнаете, где он находится. Знание это придет к вам внезапно, скорее всего, когда вы будете находиться в душе. Вы отключитесь, окруженные яркой светящейся чернотой, а потом обнаружите, что стоите на четвереньках под омывающей вас теплой водой, и узнаете, где ломбард. От вас запахнет затхлостью и мылом, и вы вдруг запаникуете от одиночества. Это будет напоминать большинство походов в душевую.
Прежде чем вы сможете предложить Джеки свою вещь, вам надо будет омыть руки, – именно поэтому в заведении стоят чаши с очищенной водой. Пока вы моете руки, вам надо что-то напевать. Вам, конечно же, всегда нужно напевать, когда вы моете руки. Это всего лишь часть гигиенической процедуры.
Когда вы должным образом очиститесь, вы положите вещь на прилавок, а Джеки ее рассмотрит.
Джеки закинет ноги на прилавок. И откинется на спинку стула.
– Одиннадцать долларов, – скажет она. Она всегда говорит «одиннадцать долларов».
Вы не ответите. Вам в конечном счете необязательно участвовать в этом процессе. В вас по большому счету нет необходимости.
– Нет-нет, – скажет она, помахивая рукой. После чего назовет настоящую цену.
Обычно это деньги. Иногда – что-то другое: сны, ощущения, видения. Потом вы умрете, но совсем ненадолго. На вещь повесят ценник: одиннадцать долларов. В ломбарде все идет по этой цене вне зависимости от того, сколько вы получили.
Когда вы вновь оживете, она выдаст вам квитанцию, которую вы потом сможете обменять на сданную вещь или же в любое время взглянуть на нее, чтобы вспомнить ту вещь. Воспоминания бесплатны.
Теперь вы покидаете эту историю. Вы стали всего лишь примером, и вам, возможно, лучше вообще не попадать в истории.
Джеки Фиерро, прищурившись, взглянула из окна на автостоянку. Никого. Скоро ей закрываться. Говоря относительно, она всегда или вскоре закрывалась, или только что открылась.
За окном простиралась автостоянка, а за ней – пустыня, а за пустыней – небо, по большей части пустое, кое-где усыпанное звездами. С ее точки зрения, все это представлялось бесконечностью, недостижимой с ее места за прилавком.
Недавно ей исполнилось девятнадцать. Ей всегда только что исполнялось девятнадцать, сколько она себя помнила. Она очень долго была хозяйкой ломбарда, возможно, несколько столетий. В Найт-Вэйле часы и календари работают абы как. Там само время течет абы как. Каждый раз она в качестве «новорожденной» девятнадцатилетней владелицы ломбарда покидала заведение только тогда, когда оно закрывалось, и только затем, чтобы отправиться к себе в квартиру, где садилась, закинув ноги на журнальный столик, и слушала городское радио и местные новости по кабельной сети. Если верить новостям, внешний мир был очень опасным местом. В нем всегда присутствовал какой-то глобальный катаклизм, угрожавший Найт-Вэйлу. Дикие собаки. Разумное светящееся облако, способное управлять мыслями (хотя Светящееся Облако сделалось менее угрожающим с тех пор, как его выбрали в местный школьный совет). Старинные дубовые двери, ведущие в неизведанный мир пустыни, где долгие месяцы удерживался нынешний мэр города. Казалось, лучше было не иметь ни друзей, ни хобби, сидеть на работе, склонив голову, и заниматься своим делом, а потом – сидеть дома, поглощая апельсиновый сок стакан за стаканом, и слушать радио, отгородившись от всего, что могло бы нарушить ее размеренную жизнь.
Дни ее проходили в молчании, по большей части в пустоте, частично в раздумьях. Иногда она исправляла инвентарную ведомость. Иногда – расчищала полки. Каждый день она садилась и размышляла. Пыталась вспомнить день, когда взялась управлять заведением. Такой день наверняка был, но ничем особенным ей не запомнился. Она занималась этим десятки лет. Она была очень молода. И первое, и второе было правдой.
Она знала, что колледж – это какая-то штука для девятнадцатилетних.