Охотники на героев. Цена свободы. Никита Сахно
и видеться в последнее время. Попытка восстания Эстебана десяток лет назад заиграла новыми красками. Вообще-то, со временем он начинал, как ему казалось, все лучше понимать своего старшего брата. Мать не давала и шага ступить без ее ведома.
Поэтому сейчас он так спешил вперед по мраморному полу – воспользоваться случаем, пока она не узнала. Поступок низкий для будущего короля. Да что там, постыдный! Он ненавидел себя, мать, весь мир. Замедлиться бы, ступать истинно королевской поступью и заставить весь мир подождать.
«Так обычно делает мать», – подумал он и поморщился.
Себастья́н стал идти еще быстрее, следя лишь за тем, чтобы не упасть на ровном месте. Вот этого точно никто не забудет, даже если он перевешает всех слуг и охрану. А стражники следили за ним, демонстрировали, что им нет дела, но наверняка посмеивались над тем, как он бежит подобно маленькому ребенку на представление.
Торопиться приходилось. Холодный воздух гнал вперед по галерее, от холода нигде нельзя было спрятаться в этой проклятой И́стрии, в этом богами забытом Фанра́йте. Когда он станет королем, то ни за что его нога не переступит границу этой жалкой земли. Даже обложившись одеялами и разогрев камин, от пронизывающих сквозняков нельзя было скрыться. Ледяной воздух, будто в издевку заползал за шиворот, стелился по земле. Себастьян давно бы уехал из Фанрайта, но мать, как ненормальная, оставалась прикована к проклятому городу.
Одержимость. Все, что бы мать ни делала, она выполняла до отказа, полностью отдаваясь бушующей силе. Себастьян был уверен, что унаследовал эту особенность, неспроста дрожит, подгоняемый вперед, вот только оставался вопрос: у кого запаса этой силы окажется больше? Он был намерен проверить это. Но для начала нужно было избавить мать от главной одержимости – Ранта́ра. Каждый раз, когда Себастьян вспоминал его широкие плечи и суровый прищур, с губ готовы были сорваться проклятья. Черный тюльпан. Ублюдок. Из-за него вечно были неприятности. С какой-то стати он оказался вечным фаворитом матери. Себастьян был уверен, что воин виделся с матерью куда чаще, чем он сам. Даже сейчас, когда его не было рядом, всё, о чем она могла думать – это Рантар. Себастьян тысячи раз спрашивал себя «почему он?», но никогда не мог найти ответа. Рантара давно следовало убить хотя бы за это. Но теперь причин накопилось куда больше. Бывший фаворит матери перерезал гарнизон неподалеку, убил настоящее чудовище, полувеликана – героя У́сина, а потом, каким-то чудом, и главнокомандующего армией королевств – Фе́ликса. Но безумие и не думало заканчиваться. Даже после случившегося, мать хотела, чтобы Рантар остался жив.
«Почему, боги? Почему?!»
Себастьян остановился возле широких дверей, переводя дух. Охрана осталась позади, рядом никого не было: ни стражи, ни слуг, он позаботился о том, чтобы никто не знал о встрече. Он одернул и без того безукоризненные рукава камзола, вздохнул и зашел внутрь.
Э́фил повернулся к нему лишь вполоборота. На уставшем возрастном лице нельзя было прочитать ровным счетом ничего. Казалось, все в герое замерло навечно – Себастьян с самого детства помнил его таким же: седой ежик волос, белые подкрученные усы и внимательный, прилипчивый взгляд. На столе лежала знакомая плеть, где ножка рукояти была изображена в виде цветка ромашки. Себастьян презирал героев. Как правило, они были лишь тупыми мускулами, удачливыми гадами, у которых получалось выжить достаточно долго в битвах, чтобы их считали хорошими воинами. Но Эфил был другим – лишь к нему Себастьян не испытывал презрения.
Королевич прошел вдоль короткого стола, пытаясь держаться как можно увереннее и отстраненнее, хотя внутри все готово было взорваться. Времени было мало, никто не должен знать, что он тут делает. Себастьян сел во главе стола, чтобы напомнить о своем статусе, но старому герою наверняка было наплевать.
– Рад, что вы прибыли так быстро.
– Мне сообщили, что дело первостепенной важности.
– Это так, – Себастьян сделал паузу, не зная как лучше продолжить. Потом зарядил себе мысленную оплеуху за слюнтяйство. – Рантар Два Топора предал королевство. Убил гвардейцев, несколько героев – Усина и… Феликса.
– Так слухи не врали… – проговорил Эфил, лицо его помрачнело, и он покрутил кончик уса.
– К сожалению, скоро все и в Истрии, и в Сева́рии будут знать, что это не слухи.
– И вы хотите, чтобы я?..
Эфил не использовал слов король или хотя бы принц. Соответствующе обращался только к матери. Себастьян подавил нарастающую вспышку с большим трудом. Еще одно унижение. Ничего, Рантар за все заплатит.
– Целей несколько, – молодой человек сжал кулак – в то, что он собирался произнести не верилось до сих пор. – Говорят, Рантар не один. С ним королевская изобретательница. Очень ценная. А еще рогатый.
Не без удовольствия Себастьян заметил, как изменилось лицо Эфила. Старый воин куда сильнее начал подкручивать седые усы и повторять «так-так».
– Они вместе – это факт. К сожалению, подробностей я не знаю.
Себастьян бы продал половину Истрии, чтобы узнать. Но ни одна из ищеек ничего не разнюхала. Он до сих пор не