Могучий Русский Динозавр №5 2024 г.. Литературно-художественный журнал
ёб поклажу и выехал. Вообще, здесь на Севере почти всё трудно. Но я, несмотря на самые разные воспоминания, уезжал отсюда с лёгкой грустью.
Станция была современная, с просторными залами и уютными кафе, но в раннюю осень – а это время года самое прекрасное в тундре, нет мошкары и комаров, и ландшафт покрыт чудесной пестротой поочерёдного увядания деревьев и трав, а каждый вид имеет свой характер перехода из лета в зиму, одновременно в поле зрения до горизонта зелёные, жёлтые и красные цвета, а за ними синева широченной Оби – ещё не холодно, и все, стараясь уловить торопливое солнце, располагаются на площадке между вокзалом и путями.
Поезд ходит раз в два дня, по нечётным дням, в семь утра. Просторный – почти двадцать вагонов, места всем хватает. Даже подбирая по пути похожее на наше немалое количество северян и туристов, состав не переполняется. Как будто всасывает в себя людей, укладывает на полки и убаюкивает их тревоги, и на день-два помещает в пространство ожиданий и краткого умиротворения дороги. И время в пути начинает идти по-другому.
Я пристроил свои два больших баула, один маленький и большой квадратный пакет с подарком от начальства у стены вокзала. Выбрал место, которое не попадёт в тень в ближайшие часы, и устроился на одном из мест своего багажа. Пока донёс сюда всю поклажу, набрал некоторого раздражения от его неудобства. Вес был относительно невелик, но наличие незапланированного габаритного пакета нарушало весь рассчитанный алгоритм ношения накопленных в командировке пожитков. Подарком оказался большущий пятилитровый глиняный заварник – очевидно, передаренный. Я решил его в дороге кому-нибудь тоже передарить. Например, проводнице. Правда, насколько он будет ей полезен, большой вопрос. «В конце концов тоже передарит». С этой мыслью я исполнился внутреннего довольства. Вроде бы ничего не забыл, всё вовремя, и два дня можно ничего не делать.
Мне нравилось наблюдать за тем, как постепенно заполняется площадь, за готовящимися к дороге людьми. У каждого своя история, можно попробовать разгадать историю каждого, без цели, в качестве упражнения, игры. Вот группа громкоголосых вахтовиков. Собранные на несколько месяцев из разных географий и попавшие на Север по разным причинам, они рассказывают друг другу каждый свою, мало интересующую других историю. Но всех объединяет разговор про зарплату, переработки и свой, вахтовый юмор, не смешные для других доморощенные анекдоты. Вахтовики довольны – предвкушением пути домой и праздников на далёкой родине, подсчётом в уме заработанных денег. Я за них рад – они часть местной крови, от их движения и настроения зависит здесь многое.
Вот двое сидельцев, освободились с местной строгой зоны. Расстегнули рубахи, чтобы все видели их наколки, о чём-то хрипло разговаривают. Тоже смеются. Но в их глазах виден некоторый испуг от широко открывающегося перед ними нового мира, которого они неведомо сколько лет не видели. А мир уже другой – никого их наколки не пугают и не интересуют. И выставленные напоказ худосочные – кожа да кости – и бледные тела вызывают только сочувствие.
Попасть с этими товарищами в одну секцию плацкарта или по соседству мне не хотелось: будут беспредметные разговоры, выяснение нынешнего мирового порядка и его соответствия порядку тюремному, а если напьются, то и локальные непонятки, в общем, кильдим. Доводилось ездить на местных поездах, в которых половина путников были из освободившихся и оставшихся по месту – от привычки и от того, что многим было некуда – людей. Своеобразно. И ещё местные поезда идут по искривлённым мерзлотой рельсам медленно, километров тридцать – сорок в час, раскачиваются как бегемоты – так что уже скоро начинаешь погружаться в полусонный морок. Разговоры – качка – водка. Один из северных аттракционов.
Отошёл в туалет, и заодно погулять, размяться. Вещи оставил – здесь не своруют. Когда вернулся, на площади стало людно сверх моих ожиданий. Будущие пассажиры вынуждены были располагаться плотнее, чем они бы сделали это в обычных обстоятельствах. Вплотную к моим баулам уже была навалена гора рюкзаков и пара ровно таких же предметов багажа – «не перепутать бы при погрузке». Группа молодёжи, туристы, довольные и загорелые не хуже, чем с юга, обсуждали свежие приключения и передавали друг другу литрушку вермута. Пятеро ребят и две девушки светились молодым задором – от них можно было заряжать батарейки.
Я не успел присесть. Вдруг на площадь ворвались несколько кунгов силовиков, из них быстро высыпало под сотню бойцов. Они не только мгновенно оцепили пространство, но и расставили забор из привезённых с собой передвижных конструкций. Так, что все мы оказались в людском садке – нас поймали, как сигов. Сонное состояние у меня тут же пропало.
– Граждане, сохраняйте спокойствие! Проверка документов. Все… – возникла пауза, голос прокашлялся, – точнее, большинство из вас попадут на поезд, отбытие по расписанию.
Говорил молодой офицер, на затонированных погонах звание было не разобрать. Полковник же – это читалось и по возрасту, и в конституции человека, во всей фигуре и поведении – сразу отошёл в сторону, стал следить за нами опытным взглядом. Зачем-то, скорее по привычке, он то расстёгивал, то застёгивал кобуру.
В нескольких группах возникла какая-то внеплановая