Фасолевый лес.
этого мама спустила заднюю шину, спросив меня:
– А что ты будешь делать теперь?
Думаю, мама время от времени попадала в подобное положение со своим Фостером и их «олдсмобилем», а потому хотела удостовериться, что я готова к любым неожиданностям.
Я же подумала и отозвалась:
– У меня есть велосипедный насос. Мне хватит сил немного подкачать колесо и отогнать машину в мастерскую к Норману Стрику.
Мама стояла, скрестив руки на груди, и я осознала, что ни она, ни сам Господь Бог не сделают того, что я должна сделать сама, а потому закрыла глаза и принялась изо всех сил накачивать спущенные шины.
Увы, мама не могла понять, что я чувствовала. Ее же не было рядом в тот день, когда папашу Ньюта Хардбина взрывом тракторной шины швырнуло на рекламный щит, и она не знала, что я вижу своим внутренним взором. А я вижу: вот папаша Ньюта летит – медленно, словно рыба в стоячей воде, лениво шевелящая хвостом и плавниками. А вот и сам Ньют: лежит неподвижно, словно окунь, попавшийся на крючок.
Выехав из округа Питтмэн, я приняла два решения. Первое осуществила, второе – нет.
Во-первых, я решила подыскать себе новое имя. Мне не особенно нравилось имя, данное мне при рождении, и наступил подходящий момент, чтобы начать с чистого листа. Не то, чтобы у меня было припасено какое-нибудь особое имя – просто хотелось чего-то нового. И чем больше я об этом думала, тем сильнее убеждалась в том, что имя – это не то, что ты выбираешь себе сам по какому-то данному тебе праву. Имя тебе дают и, как правило, независимо от твоего желания. Ну что ж, пусть за меня решит бензобак. Где он опустеет, там я и стану искать знаки.
Я едва не стала тезкой города Гомер, штат Иллинойс, но все-таки протянула еще немного. Пришлось скрестить пальцы, пока мой «фольксваген» проносился мимо Сидни, Садоруса, Серро Гордо, Декатура и Блю-Маунд, и уже на одних бензиновых парах влетел в Тэйлорвилль. Так что теперь я – Тэйлор Гриер. Пожалуй, я все-таки не совсем пустила дело на самотек, но, так или иначе, новое имя у меня появилось в значительной степени по воле судьбы, что не могло меня не радовать.
Второе решение – то, что мне не удалось осуществить, – касалось конечного пункта моего путешествия. Конечно, я немало времени провела, рассматривая разные карты, но, поскольку я не помню, чтобы хоть раз бывала где-нибудь, кроме Кентукки (родилась я, правда, в Цинциннати, по ту сторону реки, но это не имеет значения), мне трудно было решить, почему одно место следует предпочесть всем прочим. Разве что из-за картинок в рекламных брошюрах, которые попадались мне на бензоколонках: штат Теннесси они представляли Штатом Волонтеров, Миссури – Штатом «Покажи-ка мне»! (не представляю, что это значит), и в каждом штате, если судить по фото, было полным-полно дамочек с аккуратными прическами в стиле пятидесятых, стоящих толпой на фоне водопадов. Естественно, верила я этим брошюрам лишь настолько, чтобы вытирать ими капот машины. Даже Питтмэн там был назван городом, воплотившим некий Дух Кентукки. Где, интересно, они его почуяли, этот Дух? Среди картофельных жучков