Хозяйка Англии. Элизабет Чедвик
говорил серьезно и, казалось, от всего сердца. Но Матильда знала, что зачастую видимость отличается от истинного положения дел, и потому держалась настороженно. Наверняка фраза Стефана не более чем светская любезность.
– Я помню вас маленькой девочкой с длинными косичками, – добавил он, улыбаясь.
Всплыло далекое воспоминание.
– А вы дергали меня за них! – упрекнула Матильда двоюродного брата.
Он сделал вид, будто уязвлен в лучших чувствах.
– Только в шутку. Я вас никогда не обижал. Ваш брат Вильгельм тоже дергал вас за косы.
При упоминании брата Матильды на мгновение повисла тишина, как будто слова Стефана подняли со дна бухты Барфлёр истерзанный стихией труп юноши.
– Да упокоит Господь его душу, – быстро добавил Стефан. – Я с нежностью храню воспоминания о наших играх и часто обращаюсь к ним.
Матильда догадывалась, что кузен и сейчас не прочь дернуть ее за косу, будь у него такая возможность, и снова назвал бы это шуткой.
– Племянник, вы моя отрада и утешение, – вмешался Генрих. Его серые глаза ничего не упускали. – Знаю, что всегда могу рассчитывать на вашу поддержку; надеюсь, и моя дочь может положиться на вас.
– Безусловно, сир. – Стефан поклонился – сначала Генриху, потом Матильде.
Мужчины кратко коснулись дел в Булони и успехов Стефана в качестве нового правителя графства. Матильда обратила внимание на близкие отношения между отцом и Стефаном. Жесты молодого родственника были уверенны и свободны, он знал, чем заинтересовать короля, как рассмешить его. Те придворные, что стояли рядом, смеялись тоже, за исключением ее брата Роберта – он был сдержан и сосредоточен. Невысокая, плотная жена Стефана ловила слова мужа, будто драгоценные камни, но при этом все время оглядывалась по сторонам – кто как посмотрел, кто что сказал, – не забывая, впрочем, о подобающей скромности манер.
Бывшая германская императрица сочла поведение Стефана безупречным, но какие из его слов были правдой, а какие – личина, еще нужно будет разобраться.
Матильда обвела взглядом отведенные ей покои. Более тяжелая мебель, предметы убранства и другие вещи, отправленные вперед, уже расставили по местам: ее кровать с покрывалами и занавесями, настенные шпалеры из ее императорской опочивальни, лампады, свечи, ларцы и сундуки. А более легкие вещи она привезла с собой, оставалось лишь распаковать их. А когда все будет сделано, Матильда сможет закрыть дверь и представить хотя бы на минутку, что снова в Германии. Тоска по ушедшему счастью горьким комом подкатила к горлу.
– Надеюсь, здесь есть все, что вам может понадобиться, – обеспокоенно заговорила Аделиза. – Я бы хотела, чтобы вы чувствовали себя как дома.
– Вы очень добры.
– Я помню, как приехала сюда из Лувена: мне все казалось чужим. Утешали только привычные вещи, привезенные с собой.
Голосок Аделизы звенел серебряным колокольчиком. Изящное телосложение и невинный облик делали ее похожей на ребенка,