И ничего кроме.
в унисон с моим личным слабоумием. Говорят, что правила созданы для того, чтобы их нарушать, но что точно верно, так это то, что планы созданы для того, чтобы разрушаться. И этого я боялся. Наверное, поэтому эта шутка, предназначенная для творца так и оставалась неоконченной.
Первой намеченной целью был Платон. Нет, не тот. Этот был жив. Платон был режиссёром, точнее он называл себя режиссёром, а когда его спрашивали, какие он фильмы режиссировал, тот отвечал, что никакие, да и это не надобно. У него и без того, так сказать, нужный онтологический статус. Не понятно повлиял ли на него так его онтологический статус или у его натуры были изначальные задатки, но в итоге Платон стал гомеопатом.
Познакомились мы в универе. Разные курсы, разные возраста, разное почти всё, но одна любовь. Любовь к пьяным приключениям, разговорам и околомистическим околооткровениям. В последних, я как всегда, был не уверен и потому забросил. Мне вообще с детства было трудно быть хоть в чём-то уверенным. А ему нет. Он всегда знал, чего хочет и как. И этим мы друг друга дополняли. Наверное.
На автобусе путь к нему был недолгий. Около тридцати минут видео с YouTube, тридцати штук видео формата Shorts или примерно один плейлист музыки собранной мной скрупулёзно под определённое настроение.
Я стою, сзади меня леденеет остановка. Я тоже. Пишу короткое сообщение о том, что всё в силе и я приеду. Вспоминаю, как так вышло, что у меня нет машины и я не умею водить. Думаю об этом долго. По-моему, причины были каждый раз разные, но одинаково убедительные.
Продолжаю думать и ждать. Каждый раз такое ощущение, что стоишь тут уже вечность, а впереди не менее тягучая и зияющая пустота вечности. И я посередине. Навсегда. Мне кажется, что однажды, когда это действительно затянется на вечность, я пойму, что действительно умер, и это мой персональный ад.
Я выдохнул. Наконец появился автобус. Он прорезал застывший воздух, как ледокол. И встретил меня волной тёплого воздуха, обдавшего лицо и резко контрастирующего с морозным собратом на улице. Я сам не заметил, как оказался на заднем сиденье полупустого автобуса. Не знаю, проносится ли у настоящих рыб жизнь перед глазами, когда их вытаскивают на крючке из воды, но у меня пронеслась. Резюмирование моих действий было недолгим. Я тратил все усилия ради работы, она была моей молодостью, средством жизни и целью. Еще бы немного и это все отложилось в моей голове яйцами личинок-трупоедов. Наверное, это и вынудило вырвать из себя то, что называлось здравым смыслом. Да, наверное, именно такой дешёвый и наивный нонконформистский посыл, выраженный в попсовом «Бойцовском клубе» и менее попсовом «Револьвере», стал моим двигателем. Хотя сам посыл, возможно, не был таким уж дешёвым, хотя бы потому что по сути своей представлял собой экзистенциальный крик крысы, вынужденной пробиваться через мясо раскаляющегося пожара. Другое дело, что этот самый многовековой импульс крысе пытались разрядить прямо в пожаре, давая ей ментальное ощущение, что она выбралась из этого ведра уже потому что сделала намерение из