И ничего кроме.
залапанное зеркало, висящее передо мной, кое-как крадучись, пыталось сползти по заваливающейся стене, мешая мне посмотреть на себя.
Я это зеркало прекрасно понимаю. Я сегодня настолько пьян, что мне и самому было бы страшно на себя смотреть, будь я чужеродным для меня субъектом. Двойными усилиями, посмеиваясь от своих попыток, я включил кран и начал мыть руки. Всё же в одном из пьяных покачиваний я сумел синхронизировать свои движения с зеркалом и, наконец, увидел себя. Довольно расплывшись в улыбке.
Агитаторы Третьего рейха могли бы назвать мою харю, в трезвом состоянии естественно, арийским идеалом, если бы не одно но.
На свое отражение я смотрел раскосыми глазами. Они были темные, но не черные, хотя из-за моего предельно светлого оттенка кожи такими и казались. Такой вот нордид с восточным взглядом. Убедившись, что я все еще в состоянии себя увидеть, я начал медленно отходить в сторону выхода, глядя на свои действия отражением зеркала.
Дойдя до двери, я как-то случайно вспомнил, что вода из крана всё еще бежит. Выключив воду и повторив ритуал действий с глядением в зеркало, я вышел.
Еще бы чуть – чуть и мой браток, как маленький ребёнок пошел бы меня искать. крича повсюду "Макс М-а-а-кс". Сажусь обратно за стойку. Бармен наливает виски. Расторопный юноша – за это я ему благодарен. Мой напарник сидит на соседнем стуле, но я с трудом его вижу, туман стелется перед моими глазами. Всё еще не могу отойти от наваждения, оттого поглаживая свои мокрые джинсы. О нём я никому не говорил. Особенно Марку. Я взглянул на него. Нет, только не ему. Пьём еще по одному шоту: говорим о своем и пьем. Отмеряли до дна раз семь и разговор как отрезало. Решили разойтись по домам. Мы вышли из здания. На улице было не больше десяти градусов, штанинами я ощущал это наиболее четко. Срывающийся мелкими каплями дождь неестественно быстро сросся в одну водяную стену. Мы добежали до машины и сели внутрь. Чёрный бумер – боевой товарищ. Внутри тепло, сухо и уютно. Включаем музыку. Теперь и весело. Виски циркулирует в крови. Красота. Вот она радость бесчувственного бандита. Каждый день бы так. Двигатель загудел, дворники начали смахивать капли дождя с лобового стекла. Доехав домой я попрощался с Марком и тот поехал восвояси. Дома неоправданно сильно захлопнул за собой дверь. Снимая с себя обувь, неловко-пьяно проваливаясь куда-то. Но загустевший воздух, искрящийся бликами «вертолётов», не дает мне сильно ушибиться. Качка пола землетрясно не даёт мне ровно идти, и я кое как добираюсь до зала. Включаю телек и под его шум медленно засыпаю. Мне не хочется думать о произошедшем, но оттого думается ещё больше:
Заехавши поссать перед дорогой сюда мы остановились у какой-то забегаловки и когда в вышел оттуда Марк мне сказал, что я вернулся будто ещё более пьяный и весь мокрый. Вроде бы я тогда отбрехался, что кран прорвало и он вроде как поверил. После чего мы поехали в наше клубное логово, где я догнался виски и окончательно залил глаза. И сейчас от этой давящей глубины алкогольного