Fatum. Андрей Алексеевич Воронин
было теперь непросто, да и кто его мог узнать – родных и знакомых у него давно уже нет, все фотографии на документах – совсем старые, а в этот раз его видели три- четыре человека – ну не будут же они бегать за ним по улицам! Теперь надо было передать сообщение – по электронной почте, коллегам. Но у бабки компьютера не было… Отправился он по дедову адресочку – Дегтярный пер. дом 11, кв. 7. Но там уже давно никто не живет, весь дом занят каким-то мрачным офисом. А внизу – китайский ресторан.
Хотя в Интернет-кафе Тимур идти и опасался, – их ведь не так уж и много в городе, там вполне могли устроить ловушку, – но, в конце концов, решился. К счастью, он помнил адреса нескольких своих коллег и в стране, и за границей, и разослал короткую информацию не о хищнице, а о деде и Тане с Женей.
Кафе – нет, не само кафе, а обстановочка – кольнули и раздосадовали. Тимур давно уже не юноша, но старым валенком и прелой гнилушкой он себя не ощущал. А тут на него – даже скорее мимо него, сквозь него, так глянула размалеванная малолетка в пирсинге, татуировке, черно-зелено-малиновых волосах – или что там у них вместо волос – и что-то сказала на языке современных городских дикарей, чего понять было не только невозможно, но и вряд ли нужно – что он обомлел от неожиданности. Как в детстве, когда мальчишки, бывало, дразнились, – ничего по нашим меркам особенного, но сверстник готов или плакать от обиды, или лезть в драку. Его просто вычеркнули из списков, даже не спросив, на какую он букву. «Неужели уже все всё знают, может у них из-за хищницы нервный срыв? А что, Интернет под рукой?» – размышлял Тимур. Хотя потом он понял, что девахе совершенно наплевать, что там будет через полгода – да ей плевать и на завтрашний день. То ли от травки, то ли от молодежной культуры, замешанной на травке, инфантилизме и невинной порочности. «Так что радоваться надо, что тебя не отнесли к «нашим»» -успокаивал себя Тимур по пути домой.
Последствия утечки не заставили себя ждать – в кабинете, в котором мы были свидетелями доверительного разговора двух вип-персон, уже следующим днем состоялся диалог, настолько выразительный, что передавать его неприлично при любом переводе, но смысл которого сводился к тому, что в таком бардаке нечего никому поручить нельзя, все козлы, ученых не трогать, ждать, и вообще они конкретно лоханулись. Такое впечатление, что собеседники даже поссорились. По крайней мере, наговорили друг другу много лишнего. Хотя, наверное, ничего нового. Поводом для ссоры стала международная телеграмма с наглыми вопросами на иностранном языке: когда и где можно встретится с академиком Фурмановым и его ассистентами, насильно вывезенными из обсерватории в пригородную зону? И что за открытие такое сделал всемирно известный ученый, что его срочно изолировали от научного сообщества?
– Хотя бы этого хорька вонючего поймать, кто убег, и вертухая – лучше мертвым, чем живым! Из-под земли, откуда хочешь! И снова – в землю, гы-гы. Вообще всех там смени, зажрались!
– А с этими тремя, что?
– Да ничего. Пусть лечатся. Поглядим.
Однако порядок есть порядок, не зря он сам возникает