Радио «Морок».
лицо и заканючила:
– Ну не надо сейчас жуткую! Не надо, потом. Мамочка, не рассказывай! Инка, молчи!
Мама рассеянно кивнула и продолжать не стала. Мне оставалось только рассерженно зашипеть на эту трусиху, мою сестру, а дяденька обернулся и внимательно так на Лесю посмотрел.
Глава четвертая
Как и в Сырых Дорогах, для въезда в Жабалакню надо было проехать через кусок неинтересного леса, такого же неприглядного и зябкого. Но вот вдалеке показался просвет, и в полуоткрытое окошко ворвался чисто деревенский запах: сырая глина с острой ноткой навоза, мокрое старое дерево, из которого сделаны заборы, клейкий аромат свежей весенней листвы, вкусный, едва уловимый дымок и прелая листва, вроде бы и плесневелая, но все равно приятная. И все это щедро приправлено бензиновыми выхлопами «жигулей».
Попискивали какие-то птицы, безошибочно узнаваемые по голосу, поскольку всегда слышимы в любом лесу и вообще в любой загородной местности. Но я пока не встречала ни одного человека, кто бы мог сказать их название. Как-то мы с дедушкой нарочно искали голоса самых распространенных птиц в интернете, нашли и опознали знакомый посвист, очень обрадовались и буквально через неделю напрочь оба забыли, как эту птицу зовут.
Я специально высматривала указатель, чтобы хоть на этот раз не упустить и запечатлеть на телефон забавное название, но уж никак не ожидала, что на краю леса у въезда в деревню нас встретит делегация местных жителей. Какая честь! То есть это мне так сначала показалось.
На самом деле это были примитивно сделанные из старого дерева человеческие фигуры без лиц, наряженные в самую обычную одежду. На «мужской» фигуре прилажены наподобие передника пузырящиеся на коленях треники, клетчатая рубашка и поверх накинут серый пиджак, уже изрядно подпорченный непогодой. Сверху на бревно нахлобучена бесформенная кепка со сколотым козырьком. «Женщина», разумеется, в длинном сарафане под каким-то безразмерным бордовым пиджаком и в подвязанном толстым узлом большом цветастом платке. Обе фигуры, при всей своей примитивности, зачем-то опирались на палки. Пустые рукава пиджаков, очевидно, чем-то набили, из-за чего издали создавалось полное впечатление, будто на краю леса стоят настоящие люди.
– Что это за идолища поганые? – вырвалось у меня.
– Не, не идолы, ты че! – возмутился дяденька. – Это захряпы-наряжухи.
– Захряпы?
Мы с Лесей быстро переглянулись и едва сдержали смех. Леся из-за этого не смогла нормально сфотографировать на телефон странные чучела. Получилось какое-то смазанное пятно.
– Наряжухи, захряпы. Тута, когда дети, стало быть, вернулись, вот и поставили. Чтобы не лезли больше.
– Дети?
– И дети тоже.
– А у вас в деревне много детей? Есть подходящего возраста? – Мама кивнула на нас.
Совершенно непонятно, чего это она решила выяснить про местных детей. Сдались они нам. Мне совершенно не хотелось знакомиться ни с какими деревенскими