Радио «Морок».
же. Соломы дух. Зимой спит, просыпается весной. Не видел его никто, только слышит. И вы не пужайтесь.
Дядя Митяй словно умышленно начал нести какую-то ересь, да еще нарочито деревенским языком.
– Мы, когда вместе, и так ничего не боимся, – очень вежливо откликнулась мама.
Отвернувшись от дяденьки, она скорчила нам гримасу, означавшую: «Вот человека понесло!»
Мы с Лесей едва сдержали смех. А дяденька тут же подхватил:
– И правильно! И правильно! Нельзя детишек одних оставлять. Ни в коем разе! Вона у нас че было. Мужик с парнем поехал в лесную избушку и не спросился. У дедушки избяного не спросился, у домового, стало быть. Мужик ушел и парня свово оставил. Приходит потом, а парня-то и нет. Звал его, звал. Ивашка, Ивашка этот парень. Нету нигде. Пропал. А через месяц приехал за сеном к той избушке, а парень мертвый на крыше, и глаза выклеваны.
– Тут дети! – вскинулась мама с досадой, не успела заткнуть словоохотливого дяденьку.
Хотя лично мне страшно не было, только интересно. Но у Леси уже испуганно округлились глаза, да и мама, скорее всего, просто опасалась, как бы дальше не пошли конкретные кровь-кишки. Но дядька совсем не понял намека и продолжил:
– Да и парню десять лет было. Ивашке. Нельзя детей оставлять. Правильно, мамочка, при себе держишь.
Он одобрительно улыбнулся маме. Похвалил то есть. Обалдеть.
Мама инстинктивно прижала нас к себе:
– Ужасная история. То есть отец оставил ребенка одного в лесу, в какой-то избушке, потом не нашел и вернулся только через месяц?
– Ну да.
Мама недобро сощурила глаза, как всегда делала, если была сильно возмущена, но воспитание не позволяло говорить об этом:
– И никто не искал десятилетнего мальчика целый месяц?
– Ну как. Поискал, его нет. Чего искать-то дальше. Он же в избушке его оставил, а не под кустом. Но, вишь, не спросился. Нельзя детей оставлять, ваша правда.
– Мы если оставались, то все нормально было, – вставила Леся, явно обращаясь к самой себе.
– Было, да сплыло, – нараспев вставил дядя Митяй и довольно хмыкнул, как квакнул: – Ну давайте, располагайтесь. Потом заходите в дом-то.
И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Мам, а что он говорил про избяного дедушку, которого надо спрашивать? – спросила Леся, удостоверившись, что дяденька нас не слышит.
Мне тоже было интересно.
– Это местные суеверия. Я ничего такого не знаю.
– То есть на тех, кто не верит, не сработает?
Мама как-то неопределенно пожала плечами.
– Мама, скажи! Если я не поверю в избяного дедушку, то со мной ничего не случится?
– Слушай, Леся, все мы во что-то верим. Кто-то в избяного, или домового, или, там, ледащего, кто-то исключительно в науку, кто-то в Бога, кто-то в могущественный интернет. Кто-то верит, что его от всего на свете спасет МЧС. Чаще всего помогает именно то, во что мы верим. Если не срабатывает, мы начинаем искать другие известные способы, в которые верили наши родители, например.
– А