Невероятные создания. Кэтрин Ранделл

      Мэл пролетела четыре мили[4] в глубь леса, почти задевая ногами верхушки деревьев. Именно здесь, в густой чаще, где даже солнечный свет окрашивался в изумрудный цвет, она планировала провести эксперимент.

      Приземлившись – как можно осторожнее, чтобы не зацепиться плащом за ветви, – девочка замерла. У подножия одного из деревьев на боку лежала рататоска, небольшая, размером с кошку. Ее мех был темно-зеленым, без единого серого пятнышка. Значит, зверек совсем молодой.

      Мэл вдруг стало холодно. Она знала нескольких лесных рататосок и теперь, наклонившись ближе и затаив дыхание, вгляделась. Мордочка зверька оказалась незнакомой. Кончиком пальца она коснулась жесткого меха, но рататоска не шевельнулась. Девочка опустилась на колени и поднесла руку к ее носу, пытаясь понять, дышит ли она. Очень осторожно перевернула зверька, его тельце было безвольным и обмякшим, как у мягкой игрушки. Рататоска определенно мертва.

      Тяжело и часто дыша, Мэл отшатнулась от тела зверька. На протяжении нескольких месяцев она находила мертвых волшебных существ в лесу. Гагана – птица с железным клювом и медными когтями – неподвижно лежала в гнезде вместе с птенцами. Морская корова выбросилась на берег слишком далеко от места своего обитания. За две недели до этого девочка обнаружила мертворожденного золотистого жеребенка единорога. Мэл никак не могла выбросить это воспоминание из головы.

      Стиснув зубы, она быстро вырыла руками яму и опустила в нее рататоску, после чего засыпала яму землей, чтобы до тушки не добрались лавелланы.

      Мэл провела ладонью по земле. Почва неоднородна: темно-коричневый чернозем кое-где превратился в сероватый ил. Лес Атидины считался одним из самых древних на Архипелаге. Его почва должна была оставаться плодородной на протяжении нескольких тысячелетий. Когда девочке было около семи или восьми лет, земля была черной и блестящей. Теперь все иначе.

      В кармане плаща Мэл лежал моток бечевки и несколько колышков. Она достала их и принялась отмечать участки посеревшей земли: втыкала колышки в землю, обвязывала их тонкой веревкой и так старательно проставляла даты, что от напряжения даже высунула кончик языка.

      Мэл проводила этот эксперимент – продуманный, серьезный и довольно любительский – на протяжении полугода, пытаясь доказать, что серой земли становится все больше и больше. Она даже пыталась привести сюда бабушку и показать ей, что пятна вышли за границы отмеченного колышками периметра и постепенно распространяются по всему лесу, но та отказалась: «Ноги меня уже не держат, да и дела есть поважнее. Незачем мне на грязь пялиться».

      Хуже, чем с почвой, обстояли дела с грифонами. На протяжении тысячелетий их причисляли к редким волшебным существам, но за последние пять лет они стали исчезать просто стремительно – сначала единицы, затем десятки. Один путешественник, вернувшийся с острова Крылатых, рассказал, что обнаружил там целую колонию грифонов мертвой. Одни говорили, что