.
стве, и на столе открытая книга, «Война и мир» Льва Николаевича. Она достала ключи и открыла дверь книжного бутика «Русская словесность». Перевернула табличку с «close» на «open» и включила свет. Начинался новый день, и мягкий утренний луч скользнул по креслу, погладил книгу и затем нырнул в стеклянную мозаику Тиффани, в лабиринт цветов и света. Он радостно кружил в танце преломления, освещая книжные полки радужными бликами, и, наигравшись, пополз дальше по улице. Вниз, вниз, к морю, где длинная река несла воды в море, и множество утренних лучей плескались в ее волнах.
Магазин «Русская словесность» был открыл еще в первую волну иммиграции, он был и клубом любителей русской культуры, был и складом ненужных книг, он пережил взлеты и упадок, а теперь мирно сосуществовал с китайскими соседями, супермаркетом и рестораном, став со временем частью истории города. Менялись посетители, поколения сменяли друг друга, но маленький островок России продолжал притягивать взгляды прохожих, особенно в конце декабря, когда госпожа Ван доставала елочные игрушки, ватного деда мороза со снегурочкой, стеклянные шишки и бусы, напоминавшие гроздья рябины. В этот период большинство русских, путешествующих или обосновавшихся в городе, заходили в магазин, чтобы почувствовать себя детьми, перенестись в Россию, в семью, в домашний уют. Сюда приводили и малышей, родившихся в уже в Китае, чтобы открыть для них сказочный мир русской литературы.
Этот день ничем не отличался от прочих для госпожи Ван, разве что нужно было заказать доставку ёлки. А впрочем, она давно подыскивала себе помощника, и сегодня обещал зайти очередной кандидат. Она перебирала коробки с новогодними украшениями, когда в дверь зашла молоденькая Сяо Хуа, похожая на миллионы других китаянок её возраста.
– Здравствуйте. Меня зовут Джан Хуа, и я ищу работу, – выпалила она с совершенно китайским разнотоновым произношением по-русски.
– Ого, ты знаешь русский язык? – восторженно ответила хозяйка, – добро пожаловать, я – Ван Фэн. Проходи, осмотрись, мне очень нужна помощница.
В этот момент в магазин зашел пожилой мужчина с западными чертами лица.
– Фаиночка, ёлку сегодня будете наряжать? – Обратился он к хозяйке.
– Постараюсь, если рук хватит, – ответила она, – и я не Фаина, вы опять путаете меня с прошлой владелицей, меня зовут Вера.
– Ах, Верочка, простите пожалуйста, старость – не радость, не обижайтесь на старика.
– Вовсе не обижаюсь, к закрытию заходите, думаю уже нарядим ёлку.
Мужчина вышел, заставив дверной колокольчик весело звякнуть.
– Очень интересно, я и правда решила, что у вас имя Фаина, оно похоже на Фэн, – сказала Сяо Хуа.
– Ну, у меня русское имя было с детства, а китайское я придумала, когда переехала сюда. Тебе тоже понадобится русское имя, если ты решишь тут работать, ведь большинство покупателей говорят по-русски или точнее мыслят по-русски, им будет проще запомнить знакомое им.
– Я не знаю, какой русский аналог придумать, моё имя значит «маленький цветок», у вас есть что-то с подобным смыслом?
– Названия цветов подойдут?
Сяо Хуа кивнула.
– Есть имена: Роза, Маргарита, Лилия, как тебе?
– «Маргарита» нравится, но трудно произнести.
– У него есть сокращенный вариант, Марго, – госпожа Ван поглядела в глаза помощницы.
– Маэго, – задумчиво произнесла девушка, не научившаяся еще «рррыкать» звонко, как умеют русские. Её «р» было где-то между «л» и «э», неуверенное и приглушенное. – Да, я хочу быть Малго, – подтвердила она.
– Нарекаю тебя Марррго, – торжественно произнесла госпожа Ван и продолжила перебирать игрушки. – Сегодня нам предстоит наряжать ёлку, у тебя есть такой опыт?
– Нет, я ни разу в этом не участвовала. Объясните принцип.
– Хм, я наряжаю с самого детства, и принцип мне никто не объяснял, просто вешаешь и смотришь, как со стороны. Должно быть гармонично, как сад, оформленный по правилам фэн-шуй. – Госпожа Ван подмигнула. – Ничего, сегодня мы наряжаем вместе, ты поймешь в процессе.
Глава вторая. Хранительница
Госпожа Ван была женщиной средних лет, она имела «чутьё» к книгам. Задача собрать русское миросозерцание в стенах маленького магазина не была простой: из огромной массы печатных изданий, бульварных романов и дешевого пустословия она отыскивала редкие и удивительные сокровища: давно не переиздававшиеся и почти забытые труды, книги с автографом и пожеланием писателя, даже были книги с дореволюционной орфографией, с «ерами» (Ъ), «ятями» (ѣ) и «и с точной» (i). Были в магазине и современные книги и потрепанные букинистические книги, которые прочли от корки до корки или же небрежно пробежали глазами по диагонали, а потом отнесли госпоже Ван, чтобы у книг была возможность оставаться востребованными. Ведь любая вещь создается с какой-то целью и обретает смысл только, когда используется по первоначальному замыслу. Книги пишутся, чтобы быть прочитанными, а не служить подставкой, не чтобы сочетаться по цвету со шторами или тешить самолюбие обладателя. Книги открываются