Все их деньги. А. А. Теплицкая
информацию отовсюду стоит очень дорого, и никто не даёт гарантий, что она, как чёрная плесень, не вылезет в другом месте. Да и как быть с копиями, их успели сделать тысячи пользователей, тот же «Рынок яйценосов»?!
Мы сразу отмели мелкие мусорные компании и оставили только одну серьёзную фирму, гарантирующую успех и мониторинг. Кто бы мог подумать, что такие сервисы – прибыльный современный бизнес?! «Изменить реальность» мне стоило порядка восьмидесяти пяти тысяч долларов, и это, кстати, не предел. В агентство обращаются рестораны с просьбами удалить негативные отзывы, липовые миллионеры, бывшие министры, создатели криптопирамид, ну и удачливые бизнесмены, вроде меня.
Моё имя было известно в экономических кругах. Также меня знали как видного собирателя предметов искусства. А теперь я ещё и извращенец. То есть, узкий круг когда-то признал меня за мои заслуги, но широкую известность я получу благодаря сомнительным привычкам. Мои знакомые будут теперь вспоминать меня, когда речь зайдёт о секс-скандалах. Я живо представил себе, как они переговариваются, смакуя подробности: «Таким приличным человеком казался… а выяснилось, что путается с малолетками. Он им в дедушки годится. Ты слышала, что о нём говорят? Наш Антон Павлович, оказывается, переодевается в женскую одежду и нанюханный хромает по своему замку. Все уже знают об этом». Неужели так и будут говорить? А что скажет моя дочь? Она, наверное, подожмёт губы в неудовольствии и буркнет, что её это не касается. Что скажет моя жена, я и так знал, скорее всего, что-то про «урода-садовода».
Господи, всю свою жизнь я был заядлым любителем запретного, так неужели сейчас, когда я стал миллиардером, у меня не осталось простого человеческого счастья быть забытым? Я бросил вейп на бетон и раздавил его наконечником трости – горчит.
В первый раз я вошёл во Дворец бракосочетания в возрасте двадцати четырёх лет под руку с очаровательной проституткой Мариной. Тогда я ещё соблюдал правило «Сказал слово – женись». Тогда для меня Марина была не проституткой, а девушкой, принимающей финансовую помощь. Ах, ни одна из моих женщин не целовалась так сладко: её рот был мягким и сочным, как огромная, напичканная химозой клубничина, но, воистину, она была монструозна в своём желании обладать мной. Или, может, моими деньгами, поскольку передвигалась она по Москве со скоростью «тысяча долларов в час». «Маринка тебе настолько дорога, что ты найдёшь и подешевле», – с внезапно обнаруженным у себя юмором пошутил Старый.
Я каждый день приходил домой поздно и подвыпившим, иногда за полночь, а по выходным – и под утро, и еженедельно проживал омерзительные или даже позорные сцены. Марина взяла привычку поджидать меня и, когда я, наконец, вваливался в прихожую, обнюхивала меня с ног до головы, выворачивала карманы и устраивала громкую истерику, которую слышно было в Ленинградской области. Однажды после очередной попойки я проснулся и понял, что лежу на кровати абсолютно голый, трусы от Лагерфельда, за триста баксов, между прочим, валяются на полу, а Марина держит ножницы