Доля человека. Светлана Николаевна Рудык
«оум» как первое слово и первое имя мое. Звоном колокольным он разносится, и весь тот звон принимается.
Звук ‘си’ означает сомнение света, свет и постройка света до дома моего. Звук ‘си’ сообщает, что по лаю он распространяется. Звуком ‘си’ лают собаки, волки и лисицы. Кровь сама ‘си’ означает. И с ‘си’ посылает звук горна, и звук пастуха, и ‘си’ смешивается, и одолевает, и постой, и поспешность, и смятение вызывает. От ‘си’ становятся волосы дыбом, и смерть он созывает.
Звук ‘до’ отдельным говорит. ‘До’ – это рев и рык, и по ‘до’ свет уходит вверх и по ‘до’ уходит вниз. И громок и силен звук ‘до’, и по плану моему ‘до’ считаю я рукавом, по которому лава течет, и недра разговаривают.
С планом моим ‘ре’ признаю как звук чуда. Указываю, что чудо в этом звуке. Сам или по спору, да меня звуком этим вызывать можно. И по звуку ‘ре’ собираются ангелы, и по звуку ‘ре’ прилетают херувимы. И звуком тем Вселенная полнится. И соглашается, и примиряется, и удовлетворяется, кто сомнениями болен, и славы хочет. У ‘ре’ имя мое, и ‘ре’ сам я забираю.
‘Ля’ поторопились назвать звуком моим, оттого и грехи скапливаются, и прохода им нет. От ‘ля’ только спасение мое спускается, и прощение, и подарок, и песня, и потепление, и соглашение. И домом становится ‘ля’ для тех, кого дома лишили. Песня ‘ля’ становится светом, и ждет свет у порога. ‘Ля’ к тому звучит, когда радость хочет поселиться.
А ‘ми’ на прорыв, на рывок, на спектакль. На ‘ми’ держится самая старая и самая огромная звезда. И старым, и молодым ‘ми’ дает созревание и сочетание. И с ‘ми’ сказания мои спускаются, и до ушей доходят. То звуком ‘ми’ я с вами разговариваю, и звуком ‘ми’ считываю, и записываю, и открываю, и показываю. И с ‘ми’ оставляю отметины свои. Голос ‘ми’ звучит семейным, и на голос ‘ми’ спускаю детей, и посылаю святителей, подбадриваю и утешаю. Говорю ‘ми’ тем, кто болен и плачет, кто брошен и несчастен. И стает ‘ми’ светом, и спокойствием, и крепким сном.
Для ‘фа’ зов свой оставляю, того что ‘фа’ – это мой призыв, кто спит в чертогах моих, и ‘фа’ – это воину созыв, чтобы встал, когда выход ему назначаю, и ‘фа’ – долгое эхо войны и долгий вопль, сына не дождавшейся матери. И рад бы ‘фа’ совсем убрать, да нужен звук этот моей матери. ‘Фа’ – звук мадонны. И мать сопереживает, и сообщает, и сама приходит, и плат накидывает на спасение и на мир, на отдых, на забвение, на долгое и волшебное засыпание. Кому ‘фа’ прозвучит, тот на зов матери моей пойдет.
И ‘соль’ на чудо собирается, и становится честью, и правилом, и справедливостью. И говорю на суде моем звуком ‘соль’, и ‘солью’ мне отвечают, и просят, и совещаются. Суд есть ‘соль’ и правда, и ‘соль’ звучит, когда правду говорят. И ‘соль’ звучит, когда молятся, и познают, и понимают, и по правде живут. ‘Соль’ и есть мой звук главный, и сам ему я следую. И сам туда себя направляю, где он раздается. И открываются врата, и подчиняется свита. И считаю я чашу, и выливаю, и расписываюсь, и новые чаши устанавливаю.
Доподлинно то говорю, как устроен