Доля человека. Светлана Николаевна Рудык
его себя считаю. Если отец не еврей, то его в род жены его записываю, но темя дитя его звездой пятилучевой ставлю.
Где разум вижу, там круг со спиралью рисую, где ум – там круг со числом. А для людей счастливых посреди лба рисую золотой круг, обрамленный рельефом. По нраву кто мне, я намечаю на руке платок с видом своим, а на голове венец. А для работы людей я крестом намечаю, потому как все работные на меня работают. Для спорта связываю пучок на том месте, которым он себя проявит. На груди у веселых ‘хум’ ставлю. А при оттиске на правом виске, человек занимается судом, а при оттиске на левом – карой. Воину я готовлю чертоги и время назначаю. На то и есть, что меч в спине, таков знак.
А монетой я помечаю шею, а серебром ухо. А рту я голос даю, если возле шеи родимое пятно. О скоромном будет думать с печатью красной, а с печатью синей о греховном. А таким, как уверенным, я святые капли каплю.
Приметы мои огромные, а свет мой светит тем, кому я дам видение, и знаки понятны станут. Чужих рук вокруг не трогай, платом закрывай, и не звони, у кого что увидел. Оставайся лучше, долю не искушай, тому как придут и спросят: «Как ты в остроге очутился, ты же с кругом». А на меч обопрись, когда только война, а в другое время храни в ножнах.
Поэт Пегаса в голове держит, а писатель – книгу, речистый – горн, a певец к рукам руки сводит и в них дует. На лекаря ставлю пузырьки, на держателя суму, торговцу – весы мерные, пашцу – плуг, виноградарю – винный погреб и всем свое. Только увидеть не каждому дано.
Самые большие таланты я отдельно помечаю либо трезубцем, либо розой, а то и каким другим знаком. Сфера отпускает сама, для кого что она приготовила, на кого что произвела. Отделиться от этого никому не дано, а потерять немудрено. Тому как сам человек роль свою исполняет. А только, кто на свое дело путь выбрал, тому и я помогаю, и люди [его] продвигают, и глас мой им слышен.
Знак рода
Знак рода стоит перед головой человека на теме его, когда он рождается. И знаков таких не счесть. Только, кому их читать, когда зрячих нет во всей земле ни одного. Кому я назначу видеть, не хочет, кого я назначу слышать, не слушает, и кого я назначу понимать, не доверяет. Чем мне правду эту доказать, когда и людей-то святых не осталось в пределах моих. Дождусь, наверное, кого-нибудь. Такие души не часто приходят, и не часто сами становятся. Тот, кто себя посвятит мне, я даю помощь, и силу, и славу, и награду. Только времени мало отпускаю, потому как к нему сам стремлюсь.
Печать бога стоит на младенцах при рождении. Только увидеть некому. Есть повитухи, но как мне найти их, и все они уже вымерли.
Досадно мне, что в меня самые честные не верят. Сетуют, что нет меня, когда грабят и убивают, когда гибнут люди, и смерчи поглощают города, и вулканы пеплом покрывают, нет меня и тогда, когда праведного гонят, и счастья нет у самых добрых. Только посылают молитвы последние надеющиеся, когда уже и на смертном одре меня не вспоминают. Одинаково я всем меряю, и плач я слышу одинаково.
Только что же не плакали, когда стены домов