Мастер сомнительных решений. Дарья Смотрова
вала прямо в темечко.
– Болезней нет, а боли есть… – скривил губы и прошептал Кириос.
К тому же доклады самого Кириоса обычно не заслушивались: время на его выступление выделялось в самом конце, а к этому самому концу, учитывая положение дел во всем мире, а не только на подконтрольной Земле, подобраться было нереально. Да и все документы по работе Кириоса обычно принимались Верховным Комитетом, а если и были некие недочеты, то до очередного собрания ангел успевал все исправить как в жизни, так и в официальных бумагах.
Текущее собрание продолжило череду предыдущих: добрались только до середины установленной повестки, что уже можно было считать достижением. В этот раз обошлось даже без шумных споров. Вскользь ознакомились с обобщенным докладом по деятельности посланников и эмиссаров, заслушали тех херувимов и серафимов на которых в течение месяца были возложены особо важные поручения, после чего старшие братья объявили перерыв.
Кириос вышел из залы. Братья очень любили цветные витражи, а для того, чтобы картины, изображенные на них, выглядели всегда свежо и эстетично, любое собрание щедро заливали солнечным светом. Совместно с ослепительными одеяниями этот яркий свет вызывал у мужчины чуть ли не припадки эпилепсии. Он, конечно, болеть не мог, как-никак ангел наивысшего ранга, но книг за все свое существование прочитал огромное количество и уж визуализировать научился очень хорошо.
Души людей, которых Кириос сопровождал, обычно впоследствии никому и ни на что не жаловались. Ну, кроме той когорты, которая и при земной жизни ведет себя отвратительно, по-хамски, и которым всегда и все не нравится. Эти да… Доставляли, бывало, ему хлопот. Но подобных людских душ было мало, и работа Кириоса, как правило, не оставляла в его психике глубоких эмоциональных переживаний негативного спектра.
– Кириос! – окликнул мужчину Рафа. – Ты после собрания куда? На Землю?
– А куда мне еще, скажи на милость, податься? Работа двадцать четыре на семь, без перерывов (почти) и выходных, – Кириос усмехнулся.
– Брат, ну не начинай. Предназначение выбирает нас, а не мы предназначение. Я бы и сам спустился, подышал воздухом, на почву, покрытую зеленой травой вступил, но пока решаю все вопросы и обращения здесь. К тому же общие совещания отнимают невообразимое количество времени… Тебя вот только на ежемесячные обязали являться! Радуйся…
– Я рад, Рафа, безмерно, что мне не приходится торчать на собраниях, на которых мое присутствие вовсе не нужно. Может быть ты попросишь брата, главенствующего в эту часть периода, и я вообще не буду появляться в зале собраний? Ну, правда. Отчеты я сдаю вовремя, всегда на связи, а если и не я, то мои подчиненные. Я сижу и витаю в облаках, в прямом и переносном смысле. Знаешь, о чем сегодня вот думал, пока Устин зачитывал свой текст о важности финиковой пальмы в контексте становления человеческой природы?
– Ну, и о чем? – улыбнулся Рафа.
– О том, как я хочу этот самый финик тотчас и слопать. Желательно прямо на собрании, – расхохотался Кириос.
– Ох, Кириос, видимо, твое чувство юмора не дает тебе получить профессиональную деформацию. Так я, собственно, к тебе с просьбой, брат. Тебе же выдали план на сегодня?
– Да, перед собранием, я был в Комитете. Но всегда могут быть изменения, ты же знаешь.
– Да-да! Я хотел тебя попросить… У тебя в списке сегодня стоит некий Товий, он всю свою земную жизнь взывал ко мне, а я бывало и отвечал, так не мог бы ты выполнить свою работу, смягчив уже утвержденный план?
– Ох, Рафа… Что будет мне по силам, то и будет выполнено. Я постараюсь учесть твое пожелание касаемо этого человека. А будет время – спускайся, между поручениями с удовольствием проведу тебе экскурсию, в том числе и по давним территориям, которые когда-то были нам вверены, брат. Многое изменилось Рафа, очень многое…
Звук горна пронесся по всему пространству, которое занимала зала совещаний.
– Мне пора возвращаться! Буду очень признателен, Кириос! – сказал Рафа.
– Увидимся! – проговорил Кириос, обнял Рафу, затем сделал пару шагов назад и прикрыл веки.
Солнце стояло высоко на небосклоне, южный город отмечал очередной выходной, от земли буквально шел пар из-за невыносимой жары. Родители Товия спали после насыщенной событиями рабочей недели, а сам мальчик уже играл во дворе, пытаясь набрать необходимое количество веток, чтобы построить шалаш.
Товий был спокойным ребенком, сторонился шумных компаний и таких же игр, поэтому друзей у него было немного. Большую часть времени после школьных занятий Товий проводил дома за книгами, купленными его отцом, либо помогал с домашним хозяйством своей матери. Когда было совсем невмоготу от букв и проса, мальчик мог и побродить по собственному двору, на том небольшом клочке земли, где не было хозяйственных построек.
К забору дома Товия подошла девочка по имени Мария. Она сказала мальчику, что ее родители совсем недавно переехали в эту местность, что у нее совсем-совсем нет друзей и было бы здорово, если ее первым другом станет Товий. К тому же, продолжала девочка, они вообще-то соседи,