Про Бабу Ягу. Александр Снытко
ine/>
За тридевять земель, в тридесятом царстве, за горами высокими, за лесами далекими на болоте нехоженом, среди трясины немеряной ровно триста лет и тридцать три года жила-была Баба Яга. Ругалась с Водяным, помыкала ундинами, ссорилась с кикиморами, изредка плакалась на судьбу Лешему. Да и то пока шлея под мантию не захлестнет. Короче, совсем бабка с человеческой стези своротила. Одним словом – нечисть.
Как там что произошло, не известно, но только появился вдруг – как из-под земли – возле бабкиной избушки Иван-дурак. Как горы миновал, как леса осилил, как трясину непролазную одолел – сам не знает. Только вдруг раз – и образовался!
Стоит Ванька перед избушкой, репу чешет. Сам грязью болотной измазан, тиной зелёной облеплен, с ушей кувшинки как сережки свисают, только глаза блестят. Стоит страшный как черт, а над ним комары тучей вьются, но близко не подлетают, боятся.
Учуяла Баба Яга что-то новое, непонятное, зыркнула в оконце. Глядь, а там Ванька! Что за оказия? Надо поближе глянуть. Выкатилась баба наружу.
– Что ты? Кто ты?.. Пошто ходишь, тину мутишь? Дела пытаешь аль от дела мотаешь?
– Ваня я.
– Дурак, что ли? – Тут Баба Яга стала что-то припоминать из прошлой жизни, когда еще с людьми жила да сказки слушала.
– Что ж ты, старая, сразу обзываться? Ты ж сперва накорми, напои, в баньке попарь, а потом уж и спрашивай, решай, ругаться или жалеть.
– Ишь ты, грамотный, что ли? Аль из наших будешь? Уж больно на лешего смахиваешь…
– Ничего я не из ваших, я сам по себе. Так как насчет малость подкрепиться? А то уж не помню, когда маковую соломку жевал.
– Ну, соломку-не соломку, а мухоморы есть… Только я тебя такого в избушку не пущу – уж больно грязен ты. Придется тебя сначала в баньку свести.
Ну, баня так баня. Повела Яга Ваньку в баньку. А банька-то не простая, в дупле старого дуба.
– Полезай, Ваня, в дупло, тут и баня, и портомойня.
– Ты что, бабка, я ж там не развернусь даже.
– Лезь, говорю. Ты куда пришел? В сказку! Тут все волшебное.
Полез Иван в дупло, а там – что твои Сандуны! И предбанник просторный, и котел стиральный, что сам стирает, сушит и даже дыры штопает! Огляделся Ваня, стал разоблачаться, а старая следом лезет. Остановился Ванька и говорит:
– А ты куда?
– Сам сказал – в баньке попарь, так что теперь спрашиваешь? Буду парить. А ты пока шмотье свое в котел кидай. Как выйдешь чистый, так и наденешь чистое.
– Ладно, – говорит Иван, – а ты что, в одеже меня парить будешь? Или как? Ты ж как-никак – баба.
– Кто я?! А, ну да, баба, Баба Яга! А тебе что, не нравится?
– Да нет, только я ж – мужик. Как бы чего не вышло.
– Какая разница – мужик, баба… Да и что – не вышло?.. А если вышло – то что? Молчишь? Кряхтишь? Ну и молчи, а так я и сама попарюсь, и тебя уважу. И одежу заодно постираю, раз уж случай подвернулся.
– Ладно, тебе видней, – сказал Иван, кинул портки в стиральный котел и шагнул в помывочную.
Разоблачилась баба, тоже одевку свою в котел кинула, вошла следом за гостем и встала перед Ванькой вся как есть – костлявая да коростливая. Смотрит, а Иван без одежи почище будет. Глядит на него, и вдруг замечает что-то непонятное.
– Ванька, а что это у тебя за червяк болтается? Уж не пиявка ли в болоте присосалась?
– Нет, – говорит Иван, – не пиявка, и не червяк. Это дракон!
– Что-то больно мелкий у тебя дракон, – с сомнением протянула Баба Яга. – Не похож!
– Ну, так это ж сказка. Это сперва он мелкий, а как разойдется – самый что ни на есть дракон, такой неуёмный, не удержать. Ты вот сполоснись, коросту с себя пообскобли, а там поглядим.
Плеснула бабка на себя из ушата, веником туда-сюда прошлась – обсыпалась шелуха грязи, проглянуло тело белое, былое. Повернулась к Ване, а у него и впрямь дракон зашевелился, вздыматься начал. Да растет прямо на глазах!
– Ты глянь, и верно расходится! – удивилась Яга. – А что он у тебя умеет? Ежели огнем пыхать будет, так ты его придержи, а то пожжет тут у меня всё.
– Не, бабуль, огнем пыхать не будет, но обжечь может. Ты давай-ка вставай к полку´, я тебя пошурую веничком, а то, гляжу, давно тебя никто так не баловал.
Ну, знамо дело, баба без всякого сомнения, не чуя подвоха, возьми да и повернись к Ваньке тыльной стороной, да еще и руками в полок уперлась для устойчивости.
– Давай, Ванюшка, жарь!
Он и вжарил! Дракон-то уж в полную силу вошел, как окаменел, и вонзился в бабку по самое корневище. Та аж взвилась вся!
– Ой! Это что ж такое? Никак огнем полыхнуло? Ты гляди, не пожги старушку.
– Не бойся, бабуля, не сгоришь, а еще глядишь – помолодеешь! Главное – не суетись, – а сам туда-сюда в раскачку так и ходит, бабку аж от пола отрывает.
А у той вдруг такое по костям пошло, что не в сказке сказать, не вслух произнесть. Пошел огонь по жилочкам, побежал по хребту, до макушки