Миров и Богатый. Крах «Общества мертвых поэтов». Мурат Тюлеев
от несправедливости, Миров отправился в «Вечерний курьер».
На крыльце городской газеты суетились два рабочих в отечественных джинсовых куртках, прибивая на стену левее двери обновленную вывеску. Старая, с трещиной на стекле, уныло прислонилась к щербатой стене. Изменений в тексте вывески не было, но появилось изображение Меркурия, несущего в руках свежий номер газеты. Понятно, что это был каприз господина оформителя, не потрудившегося поискать иной образ «Вечернего курьера», но редколлегия газеты разом была причислена к покровительствуемым Меркурием коммерсантам и ворам.
В кабинете молодежного отдела Ирины Зайцевой не оказалось. На вешалке дежурила ее легкая курточка, из-за пыли уже утратившая первоначальный нежно-голубой цвет. Карманы куртки были вывернуты наизнанку, и Миров ясно увидел в мыслях, как Ирина ищет в них мелочь на троллейбус.
За зайцевским столом сидел тот самый молодой человек спортивного вида, который в прошлый раз помешал Мирову договорить с литконсультантом «Вечерки». Спортсмен быстро, размашисто писал что-то в красивом широком блокноте и время от времени застывал, изучая точеный торс полуобнаженной девицы, украшающий противоположную стену. Судя по всему, он был одержим одним их тех припадков вдохновения, которые изредка посещают газетчиков, приученных к ежедневной халтуре.
Миров для приличия кашлянул, и спортсмен резко поднял на него свое вдохновенное лицо.
– А Ирины Зайцевой…
– Сегодня не будет, – отрезал спортсмен и полез в стол.
Полагая, что сейчас будет извлечена его измученная рукопись, Миров сощурился. Но спортсмен выложил на гладь стола лишь вчетверо сложенный лист, похожий на медицинскую справку, и подтолкнул его посетителю.
– Это рецензия, – буркнул он, – а тетрадь заберете при случае.
Леонид подошел к столу, взял предназначенный ему рецепт и повернулся, чтобы уйти.
– Молодой человек, – услышал он за спиной раздраженный голос спортсмена, – послушайте, будьте добры.
Миров, уже мысленно распрощавшийся с неучтивым журналистом, удивленно обернулся.
– Зачем вы пишете? – сердито спросил спортсмен и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Стоит ли тратить бумагу, чернила, свое время, чужое время, которое много дороже, на всякую писанину? Чего вы ищете? Славы? Но она не живет в этом городе. Гонорара? Но это смешно. Перекупите, перепродайте, и за день получите больше. Ждете вздохов? Но получите лишь насмешку или презрительную кличку. Ответьте, чего ищете лично вы?
– Я? Я ничего не ищу.
– Ну, так и не ходите сюда больше! – почти закричал спортсмен. – И никуда не ходите! Зачем? И даже не читайте эту сопливую рецензию, она вас не утешит. Поймите, что в наше время двигаться в этом направлении бесполезно. Все уже создано. А то, что создается, это уже не поэзия. Это клоунада, звукоимитация, самопародия, театр, в конце концов! Как ваша фамилия? Миров? Звучит. Вернее, звучала бы, родись