Обнаженное сердце йогини. Катя Моссин

      Концепция, литературный перевод с кашмири и английского: Катя Моссин

      Вступление и комментарии: Катя Моссин

      Техническая редакция: Ирина Ефимова

      Графический дизайн и оформление: Ангелина Аветисова

      Благодарность

      Я выражаю глубокую признательность Гуруджи Шри Шайлендре Шарме, дававшему пояснения в ходе работы над этим переводом и направляющего своих учеников на Пути йогасадханы.

      Предисловие

      * * *

      Какую б я ни делала работу —

      Предтеча средневековых мистиков Кашмира, Лаллешвари, известная как Лалла, Лал Дэд или Лал Арифа была шиваитской йогиней и суфийской святой. Мусульмане, хинду и буддисты делили религиозный и культурный ландшафт тогдашнего Кашмира – и мудрость подвижницы была почитаема всеми конфессиями. Её мистическая поэзия (вакх, vatsun или Лал Вакх) – композиции на языке кашмири, составляют важную часть кашмирского литературного и лингвистического наследия. Написанные кашмирской йогиней несколько столетий назад, эти поэмы будут интересны тем из современников, кто практикует высшую йогу и идет по пути самореализации.

      Лаллешвари (госпожа Лалла) родилась в 1301 году или, по другим источникам, между 1317 и 1320 годами христианской эры во времена султана Ала-уд-дина в Пандретхане (древний Пуранадхистхана), в четырёх с половиной милях от Шринагара в семье кашмирских пандитов. Другим местом ее рождения считается Семпор.

      В возрасте 12 лет её выдали замуж. Новая родня в деревне Пампор переименовала ее в Падмавати, в соответствии с патриархальной традицией кашмирских пандитов, но Лалла всегда называла себя именем, данным ей при рождении.

      Свекровь жестоко обращалась с ней, Лалла практически умирала от голода. Эта история сохранилась в кашмирской пословице: "Hand marytan kina hath Lalli nala-ath tsali na zanh", что переводится как "забивали ли они крупного барана или маленькую овцу, у Лаллы всегда был камень на обед" (речь идёт о том, что свекровь клала камень на тарелку Лаллы, покрывая его сверху тонким слоем риса, чтобы порция выглядела большой).

      В конечном счёте нелепые жестокости обывательской жизни привели её к отречению от мира. В 26 лет она приняла санньясу и обрела свободу в духовном подвижничестве.

      Что она практиковала?

      До своего замужества Лалла получила образование, изучая религиозные тексты с семейным наставником, пандитом. Считается, что он и был ее Гуру до замужества, и именно к нему она пришла, порвав с семьей. Шиваитский святой, Сиддха Шрикантха (Сед Баю), принадлежавший к кашмирской шиваитской традиции трики был тем самым Гуру, к которому Лалла часто обращается в своих стихах, задавая ему вопросы и иногда даже указывая на его недостатки как духовного наставника. Впоследствии Лалла превзошла учителя в духовных достижениях и достигла самадхи, «обители нектара».

      Согласно имеющимся сведениям о беседах Лаллы с Сед Баю (конечно, неподтвержденным за давностью времени), она напоминала ему об их прошлых жизнях, о которых у неё остались яркие воспоминания.

      Вне всяких сомнений, Лалла была шиваитской йогиней, практиковавшей технику, весьма близкую к крийя йоге (как упоминает Йогананда в своей «Автобиографии йога»).

      После получения инициации и многих лет ученичества, она отправилась в мир как бродячий аскет – и именно этому началу странствий в жестком и ортодоксальном кашмирском обществе того времени мы обязаны серией ее стихов, говорящих о насмешках, издевательствах и невзгодах. Под защитой своего Гуру она была в безопасности, но начало ее одиноких странствий изменило ее восприятие мира еще раз, после уже выпавших ей ролей дочери, жены и ученицы. Она стала изгоем, которому еще предстояла трансформация в ту святую, имя и учение которой позднее стали легендой в Кашмире и за его пределами.

      Лалла Йогешвари (Великая Госпожа Йоги), сбросившая одеяния или "дигамбара" ("одетая лишь в небеса") также исповедовала нагой аскетизм, не признавая одежд. Иногда ее спрашивали о причинах ее наготы. "А почему нет? Я не вижу вокруг мужчин, – отвечала Лалла. – Не осознавший Бога не может называться мужчиной".

      Для нее жизнь духа, а не плоти была по-настоящему реальной. Ни из-за желания шокировать, ни из-за самоуничижения или самобичевания в духе средневековых христианских святых, Лалла жила «потеряв» логический ум, в «прекрасном безумии», почти не осознавая тело. Не оттого, что отторгала навязываемые обществом ограничения