Рыжая рука. Пельменьев Алексей
ищем для тараканов. Их полностью истребили ещё в 80-х, и теперь осиротевшие трещины в стенах грозили разве что сквозняком.
Конкретно же данная расщелина была обитаема. Размером она едва ли превосходила нору для упитанной мыши. Но к сожалению, населена она была не грызунами, а тем, что в официальной терминологии называется особой жизнеформой. Представьте себе руку, состоящую из нескольких локтевых суставов, и венчающуюся кистью с грубыми узловатыми пальцами. Жилистая, цепкая, с заскорузлой обезьяньей кожей – одного взгляда на такую хватало, чтобы понимать: её хватка смертельно опасна. Хозяина руки видно не было, можно подумать, она росла из щели сама по себе наподобие ветви из плоти. Сочленения её, казалось, лежали в беспорядке, но это был обманчивый хаос. Каждый изгиб, каждая деталь в облике этой конечности внушали брезгливость и беспокойство.
–
ОНА РЫЖАЯ!
–
Лёнь.
–
Рыжая!!!
–
Лёнь, отойди.
Казалось, что рука двигается в качестве издёвки над ним, но, вероятно, она просто реагировала на внезапный шум отодвигаемой кровати и яркий дневной свет. Сперва она слегка дёрнулась, после чего начала будто бы разминаться. Мышцы под белёсой кожей и противного вида редкими рыжими волосинами напряглись и лениво расслабились. Кисть перевернулась ладонью вниз, пальцы сжались в кулак и, хрустнув, приняли полусогнутое положение. Рука замерла....
Милиционер Лёня выл благим матом. Он вопил утробно, глаза карикатурно выкатились: пожалуй, никто не питал к рыжим такого всеобъемлюще животного отвращения как он. Понятное дело, рыжих в целом недолюбливали, а чаще так и вовсе откровенно ненавидели, но вот Лёня – это особый случай. В нём словно пробуждался первобытный инстинкт, вся его сущность озверевала. Лёня утрачивал подобие человеческого облика, едва завидев рыжего в непосредственной близости от себя. На его голове вставали дыбом волосы, а тело начинала колотить крупная дрожь.
Как это часто бывает, под кроватью годами скапливалась пыль. Теперь, посреди комьев этой самой пыли, бурых пятен от, судя по всему, спёкшейся крови и уж вовсе не пойми откуда взявшихся шматков куриных перьев, рыжая рука начала шевелиться снова. Сперва-то она проснулась и потянулась, а вот теперь уже готовилась действовать. Скорее всего, собиралась напасть, почуяв поблизости живых существ. Её движения походили на ломаные извивания противоестественной змеи, состоящей из прямых отрезков. Первые полусонные конвульсии очень быстро сменились плавными движениями, в коих внимательный зритель, если бы у кого-то внезапно нашлось желание наблюдать за этой мерзостью, смог бы заметить даже некую грацию, присущую всем хищникам.
Подобные существа – редкость. Это вам не какой-то затрапезный вылупень, который сам боится людей не меньше, чем они его. Кажется, дезинфектор Авессалом читал про таких тварей в методичке. Или нет, наверное, слышал на лекции… Он не мог вспомнить. Скорее всего, тот урок он усваивал в состоянии жуткого похмелья после ночного выезда на практические занятия. Его мозг тогда был занят не гранитом науки, а грёзами о пенящихся янтарных волнах холодного пива, при том изо всех сил стараясь не дать телу клюнуть носом и захрапеть. Нет, в иных условиях можно было бы попробовать что-то вспомнить, но обстановка явно не располагала. Есть другой вариант: позвонить лобачам в штаб. Те хотя и будут ворчать, что их дёргают по вопросам, которые и так должны быть известны оперативникам, но подскажут как бороться с этим видом нечисти. Тем более, что теперь формально к нему была приписана обуза в виде стажёра, поэтому причину звонка можно свалить и на необходимость сверить академические данные. Хоть какая-то польза от этого практиканта, чтоб его.
Стажёра Авессалом ещё в глаза не видел, но уже питал к нему презрение. По-любому, какой-то парень, которого пристроили по блату, и теперь он будет не только на работе мешаться, так поди ещё и станет доставать в свободное личное время. Как будто недостаточно этого нелепого усиления в виде мента Лёни, которого тоже сбагрили ему на шею в рамках программы продвинутого курса милицейской профподготовки. Авессалом был опытным сотрудником, и предпочитал работать один.
Только он собрался оттащить Лёню от их пакостной находки, как за спиной раздался женский визг. Хозяйка квартиры.
–
Ах, курочка, что ж с тобой сделали!
–
Да мать…
–
Рябушка, бедная… А это что?! Аааа!! – судя по всему, женщина только сейчас заметила рыжую руку, от чего зашлась ещё более истошным
визгом
. – Что же это, ааааа?!
–
Гражданка! Выйдите!
Авессалом понимал, что говорить с ней бесполезно, поэтому быстро шагнул к женщине, чтобы выволочь из комнаты и запереть на кухне. Хотя больше хотелось придушить, потому что верещать она не переставала ни на секунду. Ей каким-то образом удавалось одновременно издавать и визги, и нечленораздельные всхлипывания про бедную курочку,