Гидра. Штефан Чарна
л – одна из немногих вещей, которую остатки человечества не утратили спустя столетия после Превращения. Корявое подобие футбольного мяча, слепленное невесть как и из чего, описало широкую дугу в воздухе и кануло в недра груды металлолома и разнообразного мусора. Подобный мусор, в общем-то, занимал большую часть пейзажа, но эта гора была особенной.
– Ну вот, поиграли блин!
– Только не туда!
В глазах ребят светилось отчаяние. По всему было видно, что достать мяч оттуда не представлялось возможным.
– И из чего теперь делать новый мяч?
Рослый парень вплотную подошел к мальчику, так неудачно далеко запустившему неказистый инвентарь.
– Я не специально, – потупив глаза, ответил мальчик.
– Если ты вообще хочешь еще играть, Алан, а не сидеть каждый вечер с тетками за готовкой ужина, иди и достань мяч! – все больше распалялся парень постарше.
В глубине души он знал, что может заставить Алана пропустить максимум один матч, не более, ведь играл тот хорошо. Но сейчас был слишком расстроен потерей – такая удачная безветренная погода и наконец-то свободный вечер. Они ведь всей компанией просили взрослых отпустить их поиграть подальше от лагеря, на клочок земли, более или менее чистый от мусора, на котором можно было сыграть полноценный матч. Ребята специально готовили это место – все поле было размечено, так, что можно было определить когда мяч попал в аут, и в оффсайд, бить угловые, штрафные… Но отпускали их сюда нечасто – как раз из-за того самого места, куда теперь угодил мяч.
– Но Дерек, родители нас убьют, если узнают! И влетит в первую очередь тебе, ты обещал за всеми следить! – Девочка хотела успокоить друзей, но вышло грубовато.
– Заткнись! Задолбали эти старые суеверия! Нет там ничего опасного, бабушкины сказки! Няньку нашла?
– Вот и достал бы сам, раз такой смелый, раз там ничего такого страшного нет!
– Не я его туда загнал, не мне и доставать. А если зассали – значит, нехер играть в футбол!
Линда смотрела на него снизу вверх, к лицу хлынула кровь. Она не знала что сказать. Понимала, что правильнее всего как-то успокоиться и всем смириться с тем, что сыграют они нескоро. Она всегда старалась мирить друзей и вообще поступать по-взрослому разумно. Сейчас же, ущемленное упреком в трусости самолюбие ее, диктовало доказать несправедливость этого обвинения. Очень хотелось обозвать Дерека всеми бранными словами, когда-либо услышанными в ее короткой жизни. И привести сотню примеров собственной смелости. Но какой смысл? Каждый рядом стоящий сверстник итак знал, что она не трусиха. Слова так и остались крутиться в голове. А вот ноги ее решительно развернули корпус в сторону жуткой горы и широким стремительным шагом понесли навстречу неизведанному. Алан бросился за ней.
Дерек хотел было сказать «ну и фиг с ним», вернуть ребят обратно. Но еще один мальчик сделал ему замечание:
– Если с ними что-то случится, расхлебывать тебе…
– Знаю!! И расхлебаю! Из-за этого придурка весь вечер обломался!
Он раздосадовано пнул лежащий рядом камень. Догонять парочку он не хотел, смотреть в глаза остальным было стыдно. И он пошел к другой куче мусора.
– Короче, я пошел искать что-нибудь, чтобы мяч заменить, может, что и попадется. Может, еще сыгранем.
Багровое солнце довольно высоко стояло над горизонтом, что давало детям надежду на справедливость слов Дерека. Легкий ветер гонял над ржавыми ошметками раздолбанной техники перламутровые песчинки. То есть не песчинки, а крупные тяжелые пылинки. Вся почва этого небесного тела состояла преимущественно из пыли. Солнце, раздувшееся триста с лишним лет назад до красного гиганта, поглотило Меркурий, Венеру и Землю. Оно поджарило Марс, который не выдержал перепада температур и превратился в кучку мелких астероидов. Теперь все называли это Превращением. Никто из ныне живущих на Спутнике не знал, каким задумывалась его почва изначально и почему теперь она получилось такой. Скорее всего, что-то пошло не так – наверняка климат должен был быть более приятным и земля более плодородной… Но увы.
Пыльная поверхность Спутника отражала свет красной звезды, отчего казалась розовым песком. Получался причудливый контраст с совсем непривлекательными мусорными холмами. Некоторые частицы флюоресцировали в темноте. Они светились уже куда более яркими, насыщенными оттенками – от нежно алых до пурпурных. Ночь скрывала истинную природу холмов, и на фоне неба сочного, фиолетового цвета пейзаж становился поистине волшебным.
Но наслаждаться им было довольно трудно – температура стремительно опускалась с приходом темноты. Утром солнце заставало поверхность уже не розовой, а белой – все было покрыто инеем. Этой особенностью и пользовались аборигены, чтобы получать воду из достаточно влажного воздуха – днем собирать конденсат было сложнее, часто дул ветер. Ночью вода собиралась и остывала в специальных ступенчатых впадинах, иногда кучкой снега, а порой собираясь в приличную лужу и покрываясь сверху корочкой прозрачного льда.
– Постой! – Алан взял Линду за предплечье. – Давай немного