Сказочки деревни Дедово. Витаутас Зубрис

      Вы давно покинули деревню и устроились жить в городе, в этом «каменном мешке»? И вы не можете выскочить из его бешенного ритма, чтобы вновь вернуться, хотя бы на краткое время, в родную деревню с её добродушными и бескорыстными жителями, часто попадающими то в смешные, то в грустные ситуации, а то и становящимися просто героями деревенских баек?

      А, может быть, вы не родились в деревне и никогда не были в ней, так как не смогли вырваться из мёртвой хватки города, хотя и очень хотели? И вы не представляете, что существует и другой мир, совершенно отличающийся от привычной городской суеты…

      Автор будет рад, если его весёлые сказочки и другие рассказы помогут читателям поближе познакомиться с бытовой и политической жизнью деревни в разные годы истории страны.

      Место, главные действующие лица, время

      Где-то в глубокой Сибири, за лесами, за горами, да за Указами и Кодексами, жила-была вдали от главных, средних и малых дорог, «электрификации всей страны», при разных режимах от Союза республик до единой России, небольшая, ничем не приметная деревня Дедово.

      Сколько таких деревень в Сибири! Маленькие пылинки на этой Земле, – а всех не смахнёшь, как ни старайся… Потому что их дом-крепость – это не избы, заборами огороженные, а сама бескрайняя Природа. От этого и корни крепки, и люди душою чище, поступками проще и благороднее.

      Говорят, спивается деревня. Ну, пьют. Частенько. Раньше пили по праздникам, теперь – когда есть возможность. Праздники остались в больших городах. Что деревне праздничные Дни! Нет, деревня не против этих Дней. Но не видит смысла ходить, кричать, махать… У неё круглый год только один день – День Выживания. А как выжить, Бог его знает…

      Конечно, у деревни лицо не в кремах, одежда – в лучшем случае китайская, а вот ума-разума набраться у деревенских не грех и чинам разных мастей по разным направлениям. А то, что ни день – то у них реформа. Чиновники так употели реформироваться, что работать некогда. Конторы только успевают менять вывески, печати, сливаться, разъединяться, ликвидироваться – и вновь возрождаться. А тут ещё народ под ногами путается… «Чего вам надо? Что-то да сделать? Идите, идите отсюда, не видите, я занят, пишу отчёт о том, что я сделал по тому, что вы хотите, чтобы я вам сделал!».

      Да Бог с ними, чинами-то! Им в наказание – холодный мраморный дом да скользкий паркет на службе, нашим же героям…

      А вот и они сами – главные действующие лица:

      Дед Тимофей, на одну ногу хромой: на вопросы о его хромоте, он всегда рассказывал, что её, окаянную, приобрел во время службы в армии. Правда, где-то медицинская справка потерялась.

      А злые бабьи языки несут, что дед от того и хромает, что в тайге в свой же капкан попал.

      Когда в Дедово из района или соседних деревень приезжают именитые гости, дед Тимофей всегда им скромно, но с хитринкой в глазах, представляется: фельдшер философии. А чего? Если в городе доктора, то в деревне, конечно, фельдшера. А сколько после долгих философских размышлений он сделал разных открытий. Сколько их у него! Мыслит не хуже самих районных академиков… И любимое его слово – «сентенсия» (использует редко, только тогда, когда хочет высказать глубокую философскую мысль).

      Иван, которого в деревне кликают Механиком: башковитый мужик этот Иван! За что ни возьмётся, всё у него спорится. После его ремонта мужики всегда спорили на бутылку самогонки: сразу выкинуть вещь на свалку или чуть погодя, – а вдруг заработает? Всё-таки сельскохозяйственный институт окончил…

      Два друга, Гриша и Миша: водители водовозки, экипаж машины «потевой»: больше потеют под ней, чем ездят. Две половинки одного целого: по уму – у одного половина, и у другого половина, а если эти половинки соединить – то получится ровно столько, сколько и у Механика; даже живут в двух половинках одного двухквартирного дома. А чего ещё о них, молодых, умом неоперёнными, но уже жёнами обзаведёнными, рассказывать?

      Вася, водитель вахтовки с лесопилки: хороший водитель, у самого бригадира лесопилки вторую жену увёл, а тот жутко рассердился, так как к нему на свободное место вернулась первая. Теперь больше трёх рюмок самогонки с Васей не выпивает. Из принципа.

      Екатерина Гавриловна, или просто Гавриловна, сторожиха лесопилки: неугомонная женщина! Где, что – и она там! Речь ведёт – заслушаешься: если ей самой что-то надо, то и мёртвого уговорит; а если пойдёшь поперёк её речи – врежет со всей прямотой, не подбирая слов. С ней шутить опасно, но можно, если заранее, хотя бы на пять ходов вперёд, иметь подготовленные ответы.

      Бабка Дуся, бывшая начальница бывшего сельпо: как привыкла с советских ещё времён к потаённой торговле, так и сейчас торгует. Только если раньше дефицитными вещами, то теперь самогонкой. Грамоты ей не занимать: две теории знает (и всю жизнь с успехом использует) –