Нити судьбы: в объятиях любви. Книга 1. Кристина Янг

      Пролог

       «Для того, чтобы человек познал и ценил счастье, ему в жизни нужна разрушительная боль»

      Секунда. Казалось бы, так мало. Одно движение стрелки на часах. Незамеченное мгновение. Но многое может случиться за это короткое, недооцененное время.

      Упал и разбил колено.

      Посмеялся.

      Опечалился.

      Влюбился.

      Осуществил мечту.

      Столкнулся со смертью…

      Потерял родных…

      И для всего этого хватает мгновения, а боль от воспоминаний преследует всю жизнь. За секунду можно потерять, но не восстановиться от травмы и душевных мук.

      На это уходят годы.

      ***

      В мае солнце уже стремительно отдает свое тепло. Все вокруг зеленое, слышно щебетание птиц, а запахи так и кружат голову.

      Я босиком выбежала на крыльцо, затем на зеленый газон и посмеялась, когда трава пощекотала мои пятки. Закрыв глаза и раскинув руки по сторонам, я жадно вдохнула в себя весенний запах. Мое розовое платье зашевелилось, когда подул легкий, все еще прохладный ветер, который подхватил и мои каштановые локоны. Кажется, будто ветер проник сквозь меня, и стало так приятно, что я расслабилась и легла на нежную, свежую траву.

      Спокойно.

      И так хорошо.

      Я прислушивалась к звукам природы и улыбалась, радуясь тому, что живу за городом.

      – Оливия! Вставай немедленно! На платье могут остаться зеленые следы! – прокричала мама в панике, когда вышла вместе с папой на крыльцо.

      Я выполнила неоспоримый приказ мамы и быстро встала, осматривая свое платье со всех сторон. Его мне вчера купил папа. Оно вязанное, с короткими рукавами, а два белых бантика, закрепленные на плечах, добавляют впечатление, словно на них сидят бабочки. Папа сказал, что платье называется «Кокетка», и я этому громко посмеялась.

      Это платье – подарок папы на мой сегодняшний день рождения и, поскольку мне исполнилось целых десять, папа сказал, что сегодня подарки не заканчиваются, ведь у меня «детский юбилей», а значит – я должна запомнить этот день, как особенный.

      И вот сейчас мы всей семьей собрались в парк аттракционов, и я просто пищу от восторга.

      Папа подбежал ко мне, взял на руки и закружил. Я звонко рассмеялась, крепко держась за его шею.

      – Ну что, принцесса? Готова?

      – Всегда готова! – пискнула я, поднимая руки вверх.

      Мама отдала мои белые туфельки, чтобы я обула их, и мы заняли свои места в машине, после чего папа выехал с территории нашего дома. Когда я вместе с родителями катаюсь на машине, папа включает мои любимые песни. Сидя на заднем сидении, я никогда не могу удержаться и начинаю немного двигаться в такт и напевать.

      Папа любит меня баловать и никогда не бывает со мной строгим. Мама же занимает нейтральную позицию. Она умеет любить, но ругать так, что я целыми днями могу не выходить из своей спальни. Раньше я боялась гнева мамы, но чем старше становлюсь, тем яснее во мне зарождается желание защитить себя и дать отпор. Пока не пробовала, поскольку во мне еще преобладает детский страх перед мамой. Мое упрямство способно лишь подтолкнуть меня к тому, чтобы я обиделась и молча скрылась в своей спальне до прихода папы. Только он способен поднять мое настроение.

      – Дорогой, прошу тебя, не так быстро, – боязливо проговорила мама.

      Папа тихо посмеялся.

      – Милая, дороги утром пустые. И к тому же, кто самый лучший водитель в мире?

      – Наш папа! – восторженно объявила я.

      Папа щелкнул пальцами.

      – Молодец!

      – Я уверена в твоих способностях, но вот другие водители могут быть непредсказуемыми. Сбавь скорость, прошу тебя.

      – Я хочу быстрее добраться до парка, – запротестовала я.

      – Оливия, парк работает до вечера, мы все успеем, – успокоила меня мама и снова попросила папу сбавить скорость.

      – Что с тобой? – усмехнулся папа и выполнил ее просьбу.

      – Не знаю, дурное предчувствие, – пробормотала мама и открыла окно.

      Не знаю как, но мама будто почувствовала приближение опасности. Она вела себя не как обычно – уверенность в ней словно испарилась и вместо нее образовалась тяжелая тревожность.

      – Оливия, пристегнись, пожалуйста.

      – Но, мама…

      – Оливия!

      Я