Прохоровка. Крах «Тигра». Владилен Елеонский

      Первый бой в его жизни был скоротечным. В детстве отец рассказывал, как их начальник цеха, заядлый охотник, как-то раз уложил в камышах молодых кабанов, которые колонной чинно шествовали по узкой тропе на водопой.

      Кабанов было трое. Ушлый охотник дуплетом уложил головного и замыкающего, а тот, что был в середине, прыгнул в сторону так, словно не кабаном был вовсе, а быстроногим горным муфлоном.

      Начальник потом долго сетовал, что, перезарядив ружьё, пальнул вдогонку, да не попал, – лишь посёк тростник над самым ухом шустрого пятачка. Вспоминая свой первый бой, Шилов всегда вспоминал этот рассказ отца.

      Три Т-34 шли по узкой дороге колонной. Едва миновали поросший тростником взгорок, тянувшийся справа, головной танк встал, как вкопанный, и задымил.

      Шилов интуитивно повёл командирский перископ вправо и увидел… его. Словно алчный, грозный и хитрый охотник, он угловатой тенью замер в перелеске.

      Расстояние было метров восемьсот, не больше. Он умело прикрылся буреломом, только башня темнела, своими очертаниями она почему-то напомнила Шилову шлем Нефертити, главной жены древнеегипетского фараона, утончённое изображение которой так впечатлило его ещё в школе. Всего два года миновало с тех пор, а кажется, что прошла жизнь.

      Вторым снарядом «тигр» приласкал танк Шилова. Всё закончилось бы в следующую минуту, но спас уклон дороги.

      Снаряд убил радиста и механика-водителя, они даже не успели вскрикнуть. Трансмиссия была повреждена.

      Подбитый Т-34, как ритуальный катафалк, медленно покатился назад, пока не упёрся кормой в танк, следовавший в колонне сзади. К тому моменту тот тоже остановился, в свою очередь поймав бортом убийственный снаряд.

      Благодаря уклону, Т-34 Шилова откатился назад, взгорок прикрыл его, но «тигр» попытался достать, чтобы добить. Когда оглушённый Михаил, плохо соображая, распахнул башенный люк, высунулся по пояс наружу, чтобы вылезти на корму и осмотреть повреждение, ему показалось, что снаряд, выпущенный «тигром», прошелестел у самого виска. С тех пор прилип проклятый «шорох».

      Пусть смеётся и презирает тот, кто не испытал той жути. Ужас ледяной костлявой рукой схватил за горло и запретил дышать.

      Позже Шилов, как ни старался, никак не мог вспомнить, как он очутился в придорожной канаве метрах в пятидесяти от своего подбитого танка, весь покрытый густым слоем липкой вонючей жижи, которая, между прочим, спасла его от смертельных ожогов.

      Шилов очнулся не от ужасающего взрыва снарядов, детонировавших в соседнем танке, не от огненного смерча, пронесшегося затем над канавой, не от отчаянного предсмертного вопля своих товарищей в головном танке, он горел, а они не могли выбраться наружу.

      Шилов очнулся от своего крика, потому что был уверен, что кричит всем своим существом, до предела, до безумия напрягая все жилы: «Снаряд, снаряд!»

      Михаил не сразу понял тогда, что вместо крика издаёт омерзительное шипение. Оно проистекало откуда-то из самого нутра, где, как говорят старики, таится душа. Как будто крупная кобра, взявшаяся неизвестно откуда посреди весенней харьковской степи, решила с жутким шипением выползти из его горла наружу.

      Ощущение было настолько ошеломляющим, диким, жутким, кошмарным, что Шилов мгновенно пришёл в себя. В следующее мгновение он увидел ужасающую картину, воцарившуюся на дороге, – три подбитых Т-34 и разбросанные вокруг изувеченные тела танкистов.

      У замыкавшего колонну танка башня сорвалась с погона от взрыва. Красное пламя, словно жар из преисподней, с рёвом ринулось из отверстия наружу.

      Вдруг вместо пламени Шилов увидел изумрудного дракона. Сказочная рептилия косилась на него своим умным рубиновым глазом и жадно лизала длинным красным языком мгновенно почерневший танк.

      Непередаваемый холод ледяной рукой властно сжал сердце. В следующий миг Михаил потерял сознание.