Синеусая траурница. Анатолий Ландышев
8701-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог. Соседи
Мы сами заводим друзей, сами создаем врагов, и лишь наши соседи – от Бога.
Гилберт Кит Честертон
– Коля, открой окно! – раннее воскресное утро началось для Земноводного с уличных воплей. Большая, неуёмная Лидия привычно колотила по водосточной трубе, проходящей рядом с окном профессора. – Я ведь знаю, что ты не спишь. Открывай!
Всякий раз, когда соседка пронзительно верещала во дворе и ломала несчастную трубу, Николай жалел, что купил квартиру на первом этаже. Профессор даже обещал себе подыскать другое жильё, чтобы настырная Лида не беспокоила, но постоянно откладывал, зная упрямый характер соседки. К чему лишние хлопоты? Прудкина и наверху достанет… В принципе, профессор Земноводный был неприхотлив, но его всегда раздражали громкие звуки. Особенно по утрам! Именно поэтому Николай Петрович ненавидел будильники. За много лет он привык ложиться в определённое время и самостоятельно просыпаться, чтобы с утра неспешно позавтракать, привести себя в порядок и совершить небольшую получасовую прогулку к родному институту. Здесь, на кафедре биологии, Земноводный преподавал курс энтомологии и славился среди нерадивых студентов как самый придирчивый профессор, которому лучше не попадаться на экзаменах.
Однако накануне произошло исключительное событие в жизни скромного и замкнутого учёного. Коллега с кафедры успешно защитил докторскую, и после официальной части приятели, как это принято в научных кругах, приступили к «небольшому чаепитию». К своему стыду, Николай Петрович немного увлёкся в распитии спиртного и поздно лёг. Ничего бы страшного не произошло, поспи он подольше, но сегодня у профессора была запланирована встреча, о которой рассеянный энтомолог, по своему обыкновению, начисто забыл. К сожалению, а может, к счастью, Лидия Марковна прекрасно помнила о встречах профессора, поскольку Земноводный ей многое рассказывал. Вот и вчера он доверчиво упомянул про китайцев, а теперь сильно горевал об этом. Между тем Лида упорно барабанила пухлой рукой по трубе, привлекая внимание всего двора:
– Коль, ну просыпайся! – кричала она за окном. – Не могу ведь я одна пойти на рынок, вдруг меня обидит кто?
«Вряд ли в городе найдутся такие желающие, – подумал Земноводный. – Попробуйте обидеть эту внушительную даму, да ещё разодетую во всё розовое». Профессор усмехнулся и открыл окно.
На самом деле Николай Петрович очень уважал и ценил свою соседку, ласково называя её Лидусей, хотя в отношениях с другими женщинами вёл себя официально, не давая им поводов сблизиться. Лидия Марковна жила одна, детей у неё не было. Когда Земноводный поселился во дворе, она тут же посчитала своей прямой обязанностью блюсти «этого хиленького стручка, чтобы он хорошо кушал, одевался теплее и не водился с плохими людьми». Лидия пыталась лезть во многие события из жизни обожаемого учёного – постоянно, но безуспешно, надоедала полезными советами, следила за его внешним видом и вела счета. Большая соседка охотно играла заботливую мамочку, оберегая Земноводного и наставляя даже в мелочах. Профессор давно смирился с этими чудачествами, добродушно посмеиваясь – опека ему не требовалась, а иметь рядом человека, с которым порой можно поболтать по душам, никому не навредит. Конечно, госпожа Прудкина была весьма вздорной особой, шумной и непосредственной, но её доброта перекрывала все недостатки. Она, действительно, стремилась помочь, невзирая на редкий гнев и протесты Земноводного, да и зла не таила… У соседей не было общих увлечений – бывало, ссорились даже, умудряясь оставаться хорошими, преданными друзьями. И каждый дорожил этой дружбой.
– Ну хватит, Лидусь. Не дёргай трубу. Ты будешь заходить? – вежливо справился профессор, но Лида упрямо помотала головой. – Нет? Ладно, я быстро. Сейчас оденусь, – пообещал Земноводный, – вот только побреюсь ещё.
– А бритва у тебя старая, небось, – тут же перебила Лида, – тебе обязательно надо купить новую! Слышишь, обязательно! Я читала в одном журнале, что на старых бритвах…
Земноводный не стал вникать в эти псевдонаучные дебри. Что может серьёзного произойти со старой бритвой? К ней подход только один – острая или нет. Возраст тут совсем ни при чём. Профессор демонстративно закрыл окно и направился в ванную.
***
Через некоторое время Николай Петрович выбежал из подъезда, и Лидуся сразу бесцеремонно прицепилась под ручку, продолжая ехидничать:
– Ты погляди на него, а! Ради соседки он не бреется. Ходишь вечно, как алкаш, заросший. А тут для китайцев решил навести марафетик, – дама принюхалась, – даже одеколоном надушился. Вот такой ты и есть!
– Они очень культурные люди, – тоскливо отозвался Земноводный, пытаясь приноровиться к широкой поступи соседки, – да и одеколона мне не жалко!
– Конечно, не жалко ему! Ты про одеколон-то и не помнишь. Я тебе когда дарила? На двадцать третье февраля!
– Перестань, Лидия! При чём здесь февраль? И не вздумай