Дневная битва. Питер Бретт

      Инэвера и ее брат Соли сидели на солнцепеке. Они удерживали босыми ногами основы корзин, ловко поворачивали их по мере того, как руки плели. В этот час маленькая беседка довольствовалась лишь тонкой полоской тени. Рядом трудилась над собственной корзиной их мать Манвах. Втроем они образовали круг, в его центре неуклонно уменьшалась груда тугих пальмовых листьев.

      Инэвере было девять. Соли – почти вдвое больше, но он все еще слишком юн для полноценного одеяния даль’шарума, черная краска которого еще дышала свежестью. Он заслужил его всего неделю назад и сидел на коврике, дабы не запятнать одежду вечной пылью Великого базара. Верх был распущен, обнажая гладкую мускулистую грудь, блестящую от пота.

      Он обмахнулся пальмовым листом:

      – Эверамовы яйца, как же жарко в этой одежде! Жаль, что больше нельзя разгуливать в одном бидо.

      – Садись в тень, шарум, если хочешь, – предложила Манвах. Соли цокнул языком и покачал головой:

      – Ты этого ждала? Что я вернусь в черном и начну вами помыкать, как…

      Манвах усмехнулась:

      – Лишь хочу убедиться, что ты остался моим милым мальчиком.

      – Но только для тебя и дорогой сестренки. – Соли потянулся и взъерошил волосы Инэверы.

      Она шлепком отвела его руку, но сделала это с улыбкой. Она всегда улыбалась, когда дело касалось Соли.

      – Для остальных я страшен, как песчаный демон.

      – Да полно! – отмахнулась Манвах, но Инэвера задумалась.

      Несколько лет назад она увидела, что брат сделал с двумя мальчишками-Маджахами, дразнившими ее на базаре, – тот, что оказался послабее, не пережил ночь.

      Инэвера закончила корзину, положила ее в очередной штабель. И быстро сочла:

      – Еще три штуки, и заказ дама Бадена готов.

      – Возможно, Кашив пригласит меня на Праздник Растущей Луны, когда заберет их, – мечтательно заявил Соли.

      Кашив был кай’шарумом дама Бадена и аджин’палом Соли – приставленным к нему воином, что сражался рядом с ним в его первую ночь в Лабиринте. Считалось, что между двумя мужчинами не бывает более прочных уз.

      – Если он это сделает, – проворчала Манвах, – то дама Баден поставит тебя несущим, разденет догола и умастит маслом, чтобы его старые распутные прихлебатели отпраздновали Луну Растущую и заполучили Луну Полную – в твоем виде.

      Соли рассмеялся:

      – Я слышал, бояться надо не стариков. Большинство из них просто глазеет. Опасны те, что помоложе, которые несут в поясах сосуды с маслом. – Он вздохнул. – Правда, Керраз прислуживал у дама Бадена на последнем копейном торжестве и сказал, что дама дал ему двести драки. Это стоит жжения в заднице.

      – Отцу – ни слова, – предупредила Манвах.

      Взгляд Соли метнулся к шторке, за которой почивал родитель.

      – Рано или поздно он узнает, что его сын – пуш’тинг, – проговорил он. – Я не собираюсь жениться на какой-нибудь несчастной лишь для того, чтобы держать его в неведении.

      – Почему бы и нет? – осведомилась Манвах. – Плела бы с нами, и так ли уж тяжело осеменить ее несколько раз и подарить мне внуков?

      Соли состроил недовольную мину:

      – Для этого есть Инэвера, придется тебе подождать. – Он посмотрел на сестру. – Завтра Ханну Паш, дорогая сестренка! Быть может, дама’тинг найдет тебе мужа.

      – Не меняй тему! – Манвах огрела его пальмовым листом. – Тебя не пугает то, что творится в стенах Лабиринта, но ты боишься того, что находится у женщины между ног?

      Соли скривился:

      – По крайней мере, в Лабиринте я окружен сильными потными мужчинами! И как знать? Быть может, я приглянусь какому-нибудь дама из пуш’тингов. Такие могущественные, как Баден, переводят шарума-любимчика в личную стражу, а она выходит на бой только в Ущерб! Представь – всего три ночи в месяц в Лабиринте!

      – И трех ночей много, – пробормотала Манвах.

      Инэвера пришла в недоумение:

      – Разве Лабиринт не священное место? Не почетное?

      Манвах что-то буркнула и вернулась к плетению. Соли долго глядел на сестру отрешенным взором. Его непринужденная улыбка растаяла.

      – Смерть в Лабиринте – священная смерть, – наконец сказал брат. – Мужчина, который там гибнет, не минует Небес, но мне пока не хочется свидеться с Эверамом.

      – Прости, – уронила Инэвера.

      Соли встряхнулся, и улыбка