Дневная битва. Питер Бретт
похвала. Найдись в ее работе малейший изъян, дама’тинг высмеяла бы перед всеми, заставила умыться и рисовать заново.
Инэвера содрогнулась, когда дама’тинг окунула палец в небольшую чашу с черной жидкостью, которая напоминала чернила, но по одной вони ясно, что это вытопленный демонов ихор.
Он оказался теплым, Кева легчайшим касанием мазнула ей лоб, но жжения, вопреки опасениям Инэверы, не возникло. Немного защипало, как от статического разряда, и она ощутила магию, которая поползла по коже, притянулась к карандашным меткам и заплясала вдоль тонких штрихов.
А затем глаза ожили. Инэвера задохнулась от новых ощущений и утратила центр. Тусклый меточный свет в помещении смылся сиянием, оно хлынуло из каждого угла, потекло по полу и просочилось в стены, окутало аурой Кеву и девушек. Это свет Эверама, поток энергии, которой они алкали каждое утро при упражнении в шарусаке; пламень в их центрах, наделяющий жизнью и силой все живое. Это бессмертная душа.
И она видела ее так же четко, как солнце.
– Хвала Эвераму во всей его славе! – Инэвера упала на колени, сотрясаясь в плаче под лучами радости и красоты.
– Положи руки на пол, – велела Кева. – Пусть слезы текут свободно, иначе они размоют карандаш и все исчезнет.
Инэвера немедленно уперлась ладонями в пол и ужаснулась при мысли, что может лишиться драгоценного дара. Слезы капали на каменный пол, рождали крохотные воронки в курившейся по ала магии. Она ожидала насмешек от Мелан и других девушек, но царило молчание. Несомненно, все они были так же потрясены, когда впервые узрели свет Эверама.
Когда ее перестало трясти, Кева бросила на пол шелковый носовой платок, Инэвера аккуратно промокнула глаза и встала. Остальные безмолвно наблюдали.
Кева указала на каменный пьедестал, гладкая поверхность которого была изрезана десятками меток. Кое-где они прикрывались отшлифованными камнями. Инэвера уже видела, как дама’тинг использует этот пьедестал для управления светом и температурой, но комплекс действий оказался слишком сложен для ее понимания.
Однако теперь, когда глаза омылись светом Эверама, она рассмотрела силу, что текла по сети. Узор, казавшийся загадкой секундой раньше, стал ясен, как детская игрушка-головоломка.
– Убавь свет, – приказала Кева. – Для этого урока он не понадобится.
Инэвера мигом повиновалась, передвинула одни полированные камни, а другие убрала в небольшой таз.
Меточный свет померк, но зрение Инэверы только обострилось, когда избавилось от ненужной яркости, и в свете Эверама все стало даже отчетливее.
– Меченое зрение сослужит тебе бесценную службу, пока будешь постигать наше ремесло, – проговорила Кева. – Оно запрещено только в глубоких кельях Палаты Теней, где вырезают кости.
Пролетели месяцы, Инэвера с головой погрузилась в учебу. Проснувшись, отрабатывала шарусак, потом помогала дама’тинг врачевать, а затем шла на уроки истории, рисования меток, приготовления ядов и снадобий, пения, танцев и соблазнения. Девушки по-прежнему ее избегали,