Не вспомню. Джессика Броуди
это был? – слышу я голос Хезер и оборачиваюсь.
– Кого вы имеете в виду?
– Паренька, который только что разговаривал с тобой здесь.
Я почти готова рассказать ей правду. Повторить все, что узнала от него. Но его голос все еще эхом звучит в ушах.
Не доверяй никому.
Я вглядываюсь в такое доброе, приятное лицо Хезер. Видимо, я действительно многое забыла, но мне трудно поверить, что она может представлять для меня хоть какую-то опасность.
И все же по причине, которую до конца не осознаю, я отвечаю другое:
– Он узнал меня по телевизионным новостям. Я попросила оставить меня в покое, и он ушел.
Звучит убедительно – вероятно потому, что я бы и сама хотела себе верить.
Хезер мой ответ окончательно успокоил, и она поднимает руку, чтобы захлопнуть крышку багажника. Я краем глаза изучаю пространство стоянки, не мелькнет ли тот юноша, но его больше не видно. И если бы о нем не спросила Хезер, мне, возможно, даже удалось бы уговорить себя, что все это просто померещилось. Что никакого юноши не существует.
Но он был здесь.
А важнее всего – он знает про медальон.
Хезер открывает для меня дверь машины, и я в прямом смысле валюсь на сиденье, счастливая уже от того, что ощущаю под собой мягкую, но прочную поверхность.
– Что ж, Вайолет, – с усмешкой говорит Хезер, усаживаясь за руль и пристегиваясь ремнем безопасности, – если ты перенесла визит в супермаркет, тебе уже больше ничто не страшно.
Я вежливо улыбаюсь в ответ и смотрю в окно автомобиля.
«Вайолет», – повторяю я про себя. И выдуманное имя звучит вдруг таким же неудобным и неподходящим для меня, как одежда с чужого плеча.
Глава 10
Почерк
Сын Хезер и Скотта к нашему возвращению из супермаркета уже дома. Он ниже ростом, чем я предполагала. На снимках он почему-то выглядит более крупным мальчиком. Однако стоя он мне лишь по плечо. У него очень худые руки, а лицо совсем юное. Лицо ребенка. Хотя, строго говоря, я понятия не имею, как должен выглядеть тринадцатилетний подросток. Странно думать, что Коуди всего на три года младше меня. Впрочем, вполне вероятно, что именно в возрасте между тринадцатью и шестнадцатью как раз и начинается бурный рост. У него очень светлые русые волосы. Он носит круглые очки в проволочной оправе, а лицо покрыто коричневыми и рыжими веснушками.
– Мама! – говорит он возбужденно, одновременно пытаясь пригладить ладонями свои непослушные вихры. – Ты даже не предупредила, что она такая горячая штучка.
Судя по приглушенному тону и попытке произнести эту фразу в сторону, она не предназначена для моих ушей. Но я все слышу.
Хезер смеется и снова ерошит волосы, которым Коуди только что тщетно пытался придать аккуратную форму.
– А разве настолько важно, как она выглядит?
Коуди кидает на меня быстрый взгляд, но тут же отводит глаза.
– Конечно, важно, – шепчет он сквозь стиснутые зубы.
– Вайолет, знакомьтесь, – произносит Хезер с улыбкой, – это наш сын Коуди, который