Трансформация статуса белорусской сельской женщины в ХХ – начале ХХI в.. Ирина Романенко
проследить изменения в брачном возрасте, количестве разводов и внебрачных рождений, в структуре трудовой занятости, уровне образования и участии женщин в общественной жизни деревни на протяжении XX – начала XXI в.
В пятую группу выделены опубликованные этнографические источники: работы этнографов М. В. Довнар-Запольского [88], И. А. Сербова [374] (начало XX в.), Ю. Обрембского (1930-е гг.) [475]; публикации краеведов 1920-1930-х гг. в журнале «Наш край» [51, 65, 362], польских исследователей межвоенного периода [125, 470, 474], в которых имелись сведения о брачном возрасте, мотивах вступления в брак, роли родителей в процессе принятия решения о замужестве сельскими девушками, отношении сельского общества к разводам и разведенным женщинам, а также к детям, родившимся вне брака, и их матерям, внутрисемейной жизни крестьянок в дореволюционное время и советский период.
Шестую группу составили нарративные источники: мемуары [199], [430] и воспоминания [10, 60, 236, 239, 4016-418], в которых содержатся сведения о добрачных установках, внутрисемейных отношениях, представлениях сельского общества о роли женщины в семье и обществе в дореволюционное и советское время.
В процессе изучения проблемы трансформации статуса белорусских сельских женщин в XX – начале XXI в. важное значение имел вопрос методологии исследования.
В традиционной этнологии и антропологии женщины рассматривались, как правило, в контексте проявления половой дифференциации в культуре. Однако сама женщина и специфика ее социального положения редко становились центральным предметом изучения и исследовались обычно в рамках проблем родства и брака, половозрастного деления труда и др. Первыми в зарубежной этнологии (антропологии), кто выделил женщин в качестве отдельного объекта исследования в конце XIX – начале XX в., были антропологи А. Флетчер и Е. Парсонс [476].
Первые серьезные теоретические работы о взаимоотношениях между полами принадлежат антропологу М. Мид, которая впервые высказала идею о необходимости различать биологический и социальный пол. По ее мнению, «многие, если не все, личностные черты, которые мы называем маскулинными или фемининными, имеют не биологическую, а социальную природу. Стандартизированные личностные различия являются порождениями культуры, требованиям которой учится соответствовать новое поколение мужчин и женщин» [344, с. 351]. «Различие между полами – одно из важных условий, легших в основу многих разновидностей культуры, которые придают людям чувство собственного достоинства и положение в обществе» [250, с. 28].
Важную методологическую роль для исследования имели идеи зарубежной феминистской антропологии, возникшей как самостоятельная субдисциплина в 1980-е гг., суть которых сводилась к признанию половой идентичности культурным феноменом (т. е. ответ на вопрос, что значит быть женщиной или мужчиной, требует конкретизации применительно к данному культурному и историческому контексту), к выявлению культурной специфики социального опыта через призму опыта пола, а отношения между полами рассматривались как доминирующий принцип общественной жизни [63, с. 371–372].
Данные