Последний шанс. Лиана Мориарти
«читала» меню, которое было в два раза больше ее самой. Официанты готовили для Софи коктейли такого же цвета, как у мамы, и она делала вид, что курит леденец на палочке, как родители, понарошку пуская дым изо рта («маленькая актриса»), но Гретель обычно опускает эту часть рассказа, чтобы слушатели перестали охать и ахать. Вообще-то, мама огорчается, представив, какое количество сигарет они выкурили в присутствии дочери. И теперь стоит только Софи немного закашляться, как она тут же хватает мужа за руку: «Послушай только! Это называется пассивное курение! И о чем мы только думали? Наверное, навредили ее бедным маленьким легким!»
Отца Софи зовут Ганс. Ганс и Гретель. В юности общие друзья решили для прикола свести их и подстроили встречу. Ганс и Гретель сначала противились, но в тот самый момент, когда с противоположных концов катка «Принц Альберт-парк» их одновременно заметили ухмыляющиеся друзья, оба неожиданно и бесповоротно влюбились. Будь это фильм, сцена пошла бы в замедленном темпе и Ганс и Гретель под романтический саундтрек заскользили бы по льду прямо в объятия друг друга. В реальной жизни дело обстояло несколько иначе: поскольку ни один из них прежде не стоял на коньках, парень с девушкой, дико размахивая руками, храбро ринулись через каток на негнущихся ногах, встретились посередине, поздоровались за руку и одновременно рухнули на лед.
«Я ударилась копчиком, – вспоминала Гретель. – Было жутко больно, но от счастья я чувствовала себя немного пьяной. Я поняла, что это судьба, и поняла, что Ганс тоже обо всем догадался. Я быстро взглянула на часы, чтобы запомнить точный момент, когда впервые повстречала своего будущего мужа. Это случилось в двадцать минут третьего пополудни, одиннадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят второго года».
И не имеет значения, сколько раз Гретель рассказывает Софи эту историю, обе они в конце неизменно всхлипывают. Их легко растрогать. Ведь обе они – и мать, и дочь – вообще склонны ко всему романтическому: романтическим комедиям, романам эпохи Регентства и даже к романтической рекламе.
Роман Ганса и Гретель еще не окончен: с тех самых пор они живут дружно и счастливо. Единственное, что омрачает счастье, – это что Софи оказалась единственной их дочерью. Вообще-то, Ганс и Гретель собирались обзавестись дюжиной наследников, однако этим планам осуществиться было, увы, не дано. «Ничего, – бодро говорит ее мать, – зато мы с первого раза сорвали джекпот: вон какая у нас замечательная доченька!»
Софи кажется, что у ее родителей должен был быть целый выводок чумазых крикливых ребятишек. Мама бы безмятежно восседала за уставленным едой столом, раскладывая по тарелкам огромные порции питательной запеканки, ероша вихры одного отпрыска и шлепая по пальцам другого. А папа ловко переворачивал бы на барбекю сосиски, успевая в промежутках подбрасывать в воздух соседских детишек, как жонглер шары, и потешая гостей репликами вроде: «Ты чей? Вроде бы у меня такого не было?» Сама Софи была бы идеальной старшей сестрой – доброй, любящей, строгой, но