Фальстарт. Александр Рогинский
ает, что важней – пить водку и произносить лживые слова или завершить дело восьми лет каторжного труда. Ровно столько они этот двигатель чертили, испытывали, снова чертили, выбрасывали из памяти, снова к нему возвращались. И наконец, вчера получили результат.
С помощью двигателя их новый автомобиль будет развивать на хорошей площадке скорость до 400 километров в час, разгоняясь до 100 километров за десять секунд.
Не в скорости дело, а в новизне подхода конструкции двигателя.
О нем знали три человека, не так сложно было запоминать новые пароли (названия ими и были на самом деле).
Все это делалось для сохранения тайны, возможности размещать заказы на изготовление отдельных деталей на заводах.
Сузанов не был посвящен в их дела.
Федор Изаков Сузанову не доверял.
Эксперимент заканчивался. Никто не должен был мешать.
Лучший способ – закрыться на время, уйти из-под контроля, а затем появиться в совершенно новом амплуа с готовенькой моделью, еще лучше – с реальным автомобилем.
Только тогда с ними будут разговаривать на другом языке; автоматически фирма переходит в ранг дающей, а не просящей.
Это – крупные заказы, которые помогут довести конструкцию до возможного совершенства.
Но, наверное, все – таки следовало поздравить Николая. С ним было столько связано, сделано.
К внутренним поединкам Федор давно привык, они не выходили, как правило, за установленные пределы. А вот сейчас вышли. Одна сила тянула за стол, за которым уже удобно разместилась вся верхушка холдинга, вторая за другой стол – рабочий, где соединялись и росли мысли, превращающиеся в материалы и узлы, в конце концов – в скорость, успех, богатство.
Федор обязан был пойти на этот шаг.
Иначе разрыв с Сузановым получился бы совершенно несуразным. Сегодня они пьют на брудершафт, завтра целятся друг в друга.
Должна быть пауза. И день рождения – как специально придуман для этого.
Федор открыл электронную папку, сделал расширение формата, стал изучать последний чертеж.
Собирался засесть за пояснительную записку, а потом приступить к составлению рекламных тезисов. Телефонный звонок вырвал его из удобно – обжитого пространства, вернул на грешную землю. То, что услышал, было похоже на колоссальной мощности взрыв.
Павел Рекун сообщил, что на именинах убили Сузанова.
– Ты что – перепил, Павлуша? – спросил Федор спокойно.
– Конечно, а потом сразу отрезвел, когда услышал, как раздается хлопок, а потом шеф медленно валится на стол, словно подрубленное дерево, и все сидят и завороженно смотрят…
Все это, казалось, из дешевого детектива. Почему убили Сузанова, да еще и на собственных именинах!?
Думая над этим, Федор ощутил облегчение. С каждой секундой оно все нарастало.
– Что ты молчишь?
– А что я могу сказать? Я в шоке.
– Мы ждем следователя. Хочешь – подъезжай.
И Павел положил трубку.
Некоторое время Федор смотрел на ботинок, оставленный у дивана. Ему предложили приехать.
Зачем он там нужен, он ведь и не пришел к Сузанову, чтобы показать, что является близким другом. А как расценят его появление сейчас…
Виной тому, конечно, звонок Павла.
Это было предупреждение, что все знают, почему он не явился на именины. Не явился, ибо знал, что там произойдет.
Павел должен был ему сообщить об убийстве, чтобы дать понять: все в недоумении.
Приехали. Ничего такого Павел не имел в виду. Как порядочный человек, просто сообщил о случившемся.
Ничто тут не вяжется. Павлу, во-первых, далеко до звания «порядочный» (если и порядочный, то подлец); во-вторых, совершенно очевидно, звонил, чтобы услышать и увидеть реакцию, кто его окружал в данный момент.
Федор выглянул в окно. Двор спал под огромными сугробами. Небольшие бугорки крыш автомобилей свидетельствовали: ехать – полное безумие.
Обстоятельства на его стороне, можно потом сказать, выехать из двора не смог.
Представил на унылых лицах кислые улыбки.
Ехать надо, чтобы все видели, что он никого не боится. Там уже работает следователь, прекрасно, он даст показания, как раз в этот момент подписывал разрешительные бумаги, вот они – горяченькие – смотрите.
Боже, сколько страхов окружает человека в жизни!
Сейчас к Федору подбирался страх неизвестного. Он не знал, с какой стороны будет нанесен удар (а что он будет нанесен, не сомневался).
Как только переступил порог парадной двери, по пояс окунулся в белый легкий снег, который рассыпался перед ним.
Снежные пики – вершины автомобилей – превращали двор в горное ущелье.
На улице снег убирали, можно было добраться до метро. Федор отвык от этого народного транспорта. Пришлось вспоминать: где брать билеты, по какому эскалатору