Ворошиловград. Сергей Жадан
пошел в гараж.
Травмированный успел переодеться в синюю спецовку и натянуть на голову черный берет. Перед ним покачивалось, подвешенное на лебедке, какое-то железо, и Травмированный ощупывал его, как мясник коровью тушу.
– Шур, – сказал я, – дай мобилу. Я тут у вас до завтра остаюсь, надо своих предупредить.
– Остаешься? – посмотрел на меня Травмированный. – Давай. Только у меня денег на счету нет, так что болт.
– А откуда можно позвонить?
– Сходи на телевышку, здесь недалеко. И не мешайте мне, блядь! – крикнул он вслед.
Я обошел будку, миновал вагончик и по тропинке зашагал вперед. Спустился в балку, забрался на гору и, продравшись сквозь заросли малины, вышел на асфальтовую дорогу, ведущую от трассы. Подошел к забору, который тянулся вокруг телевышки. На воротах было написано «Вход воспрещен». Между тем сами ворота были открыты. Зашел во двор. Тропинка вела к одноэтажному зданию, в котором, видимо, и находился пульт управления или что там есть на телевышках. Сама вышка стояла поодаль, обсаженная цветами и обнесенная колючей проволокой. Из-за угла выскочила старая овчарка, подошла, лениво обнюхала мою обувь и пошла своей дорогой. Ни души. Даже если предположить, что за телевизионные трансляции здесь отвечала овчарка, обязанностями своими она откровенно пренебрегала. Я постоял, подождал, пока кто-нибудь выйдет, и, не дождавшись, подошел к дому. Дверь была закрыта. Я постучал. Никто, ясное дело, не ответил. Заглянул в окно. Там было темно и пусто. Вдруг изнутри выплыло лицо. Я испуганно отступил назад. Лицо сразу исчезло, послышались шаги, дверь открылась, на пороге стояла девочка лет шестнадцати, с коротко подстриженными черными волосами, большими серыми глазами и пластмассовыми серьгами в ушах. На ней была светлая короткая майка и джинсовая юбочка. На ногах – легкие сандалии.
– Привет, – сказала.
– Привет, – ответил я. – Я Герман. С бензозаправки.
– Герман? – переспросила она. – Ты брат Юры?
– Ты его знаешь?
– Здесь все друг друга знают, – объяснила она.
– У вас телефон есть? Мне позвонить надо, а у нас отключили. Коча говорит – за неуплату.
– Опять этот Коча, – сказала девочка и отступила в сторону, пропуская меня.
Я прошел по коридору, попал в комнату с кроватью у одной стены и столом у другой. На столе стоял телефон. Девочка вошла следом, стала у порога, внимательно наблюдая за мной.
– Можно? – спросил я.
– Давай, – ответила она. Из комнаты при этом не вышла.
Я взял трубку, набрал свой домашний.
– Да, – недовольным голосом сказал Лелик.
– Привет, это я.
– Ты где? – спросил Лелик.
– Я у брата, все нормально. Вы как доехали?
– Хуево доехали. Борю укачало, еле довез.
– Ну, сейчас все в порядке?
– Да, нормально. Ты когда будешь?
– Слушай, брателло, тут такая штука – я еще на день останусь. Надо завтра с бухгалтером встретиться. – Девочка