Северная ведьма. Книга вторая. Наследие. Николай Щербаков
между ними, позволявшая отцу сохранять видимость независимости. Пока они разговаривали, сын сидел в стороне, но чувствовалось, что в любую секунду он окажется рядом с отцом, по какому-то незаметному другим сигналу. Вот он и подошел. Познакомились сыновья бывших фронтовых друзей.
Потом Панасюк посидел у гроба друга, пригладил седую прядь покойнику, пробурчал что-то. Стуча палками, вышел во двор, постоял, поговорил с вдовой. Успокоил. Ты, говорит, Надя, если не успела чего Павлуше сказать, скажи мне, я скоро у него буду – передам. И улыбнулся, глядя в бледное зимнее небо бледными незрячими глазами. Еще сказал:
– Не горюй очень, радоваться надо, мы так много лет после войны прожили. А ведь, бывало, ждали её, смертишку, каждый день. Да, Надюша, чтобы не забыть, там Женя, сын на кухне корзинку оставил с продуктами, ты присмотри. На поминки это.
– Лёня, – мать заплакала, обняв Панасюка, – ну зачем ты? У нас все есть. Всего достаточно.
– Лишнего не бывает, там икорка, балычок, коньячок…, на помин души Паши, лишнего не бывает, – погладил мать по плечу, – а мы с Женей на поминки не останемся, уедем. Тяжело мне.
– Ох, Леня, трудно мне без него будет, – мать заглянула в незрячие глаза старого друга мужа.
– Знаю. Я ведь Сару семь месяцев и четыре дня, как похоронил. Знаю.
Помолчал, горько качая головой.
– Во-от. Сара с Пашкой вчера там встретились. Ох, спешить мне туда надо. Пригляд за ними нужен. Не доверяю я твоему красавцу.
– Лёнька! – мать горько улыбнулась, – ты все такой же.
На поминки Панасюки не остались. И на кладбище не поехали. Старик пожаловался, что плохо себя чувствует, они откланялись и уехали. Перед отъездом Виктор с Евгением договорились, что Морозы на обратном пути заедут в Ростов и оттуда уже улетят самолетом в Ленинград. Женя обещал им машину по Ростову и билеты на самолет без проблем. Он показался Виктору покладистым, добрым малым. На вопрос, где он работает, махнул рукой и, как показалось Виктору, смутился.
– Я все больше по партийной линии, – сказал, – партийный чиновник.
– В горкоме партии? – прямо спросил Виктор.
– Ага, – кивнул головой Женя, – в обкоме.
– А чем же ты там занимаешься? – Виктор постарался сделать максимально уважительное лицо.
– Мой сектор, это пресса, культура и все такое, одним словом – идеология.
– Ого! Ты, брат, крупная птица, я тебя, пожалуй, буду по имени отчеству называть.
– Прекрати, Витя. Ты вот меня братом назвал. Так, в чем дело? Давай побратаемся. Мне отец всего не рассказывал, но кое-что я понял. Твой отец – моего, практически от смерти спас. Как уж оно там было, мы видимо не узнаем, но война, сам понимаешь, – война. Мы когда сюда ехали, он слезу пустил, знаешь, все пытался мне что-то рассказать, но так и не решился. А потом говорит, что, мол, он Павла, отца твоего, не успел до конца отблагодарить, так вот я должен закрыть его долги. Какие долги? Давай с тобой контакты наладим, друг другу помогать будем по-братски.