Кити. Николай Москвин
ержу в руках, но кто-то гораздо более сильный пытается его у меня отнять, вырывает из рук, как в регби… Видимо, это и есть возвращение. Но возвращаюсь я явно не по своей воле. Меня кто-то отсюда тащит. Кто-то тащит…
– А с этим что?
– Передозировка.
– Спайсы?
– Нет, какая-то дрянь похуже…
Кто-то тащит… Я принял сильнейшее психотропное вещество, чтобы оказаться здесь, в идеальном мире. Нет ничего прекрасней и совершенней этого мира. Земля по сравнению с ним – просто невнятный черно-белый сон. Но в этом тусклом сне, где-то в гуще жизни есть один цветок, который еще не отцвел. Он ждет моего возвращения…
– Пришлось делать гемосорбцию.
– Вот нарики… Готовы сожрать и вколоть всё что угодно, лишь бы поскорей на тот свет отправиться…
– Так вроде не малолетка… взрослый мужик… а всё туда же…
– Женат, дочь есть…
Чего? Чего пришлось сделать? Гемор… Херособцию? – гадал я, услышав странные голоса где-то совсем рядом. – Наверное, я попал к инопланетянам. Хотя… вряд ли инопланетяне так хорошо шпарят по-русски…
Я попытался что-то сказать вслух, но язык меня не слушался и казался совсем лишним в моем собственном чужом теле…
– Пока везли, всю дорогу бредил – звал какую-то Кити…
– Кити? Может, Катю?
– Наверное… Видимо, из-за этой Кити и снаркоманился…
– У Толстого в «Анне Карениной» была Кити…
– У моей дочки на планшете есть котенок, которого зовут Кити…
Может быть ты и права, Кити. На земле, в мире, где мы родились и осознали себя телесными существами, счастливыми или несчастными могут быть лишь лентяи. Те, у кого череда дел не дает опомниться, просто не имеют времени задумываться над такими абстрактными вещами, как счастье и несчастье, добро и зло, жизнь и смерть. Не нужно ни о чем думать. Нужно просто жить, делать дела и в редкие свободные минуты наслаждаться чашечкой ароматного кофе. Зарабатывать деньги, любить жену, воспитывать детей, ходить на рыбалку… Если человек действительно произошел от обезьяны, выше этого ему не подняться. Надо просто твердо верить, что мы произошли от приматов, и каждый день повторять это, как заклинание, как мантру. Какая еще магия? Какие иные миры? Грибов или марок с кислотой объелся – вот и увидел всякое. Или просто лодырь с богатым воображением. Или псих. Так ведь, Кити? А любовь… Ладно, что уж теперь об этом говорить… Я снова здесь, в этом мире, на этой земле. Сейчас меня откачают. И всё начнется сначала. «И повторится всё, как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь…» Может быть, и ты… повторишься…
Часть 1
Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?
Глава 0. Без названия
1998
Эти цифры входят в состав всех моих паролей, потому что тот год был и остается для меня временем, в котором было… то самое, ради чего, наверное, и стоит появляться на земле нашей грешной. Если бы путешествие во времени было возможно, я бы снова и снова возвращался в неповторимы мир, оттачивая его и доводя до совершенства, как ювелиры оттачивают драгоценные камни. Но, к сожалению, машину времени еще не изобрели, и поэтому то время так и останется необработанным сырцом, неотделенным от шлака драгоценным самородком… Я могу забыть, что было позавчера, но я никогда не забуду ни одного дня, прожитого тогда…
Скоро я уйду, исчезну с лица земли. Кем я здесь был? Каким запомнят меня? Нетрудно догадаться. Я уже слышу эти перешептывания: был чудаковатым, со странностями, магией увлекался, баловался психотропными препаратами, немного не в себе, в целом, положительный, семьянин, не пил, курить давно бросил, когда-то стихи писал, однажды победил на конкурсе поэтов, работал в престижной фирме, сотрудником был хорошим, ответственным… Я никогда не жил для того, чтобы меня помнили, как хорошего человека. Но в критический момент, предчувствуя близость конца, вдруг понимаешь: всё, что останется после тебя – это лишь память людей о том, каким ты был. Появляется желание, чтобы кто-то произнес красивую надгробную речь, хочется послушать, что о тебе скажут на поминках. Но нашему ненасытному эго одной памяти и добрых слов мало. Оно хочет оставить после себя еще и как можно больше вещественных доказательств своего пребывания на земле. Дом (чем больше, тем лучше), квартиру, машину, яхту, счета в банках (мы думаем, что это всё для наших детей, но нет – это всё для него, для эго) – вот, смотрите все, не зря я жизнь прожил…
Что здесь останется после меня, кроме памяти? Останется скромная квартирка в спальном районе на северо-западе Москвы, доставшаяся мне от бабушки, останутся коробки с тетрадями моих стихов, дневники (всё это прекрасно подойдет для розжига печки на даче). Останется этот роман, который я перед уходом разошлю по издательствам (его отправить в топку у меня рука не поднимется, но за редакторами я оставлю это право), конечно, останутся мои друзья, мой учитель – Александр Сергеевич, останутся жена и дочь. И еще останется она – та, которой я