Марионеточные души. Константин Кузняков
о, когда ее нет или она разрушена по неведомым причинам. Мне в этом плане повезло.
А представьте, как бродяге или бездомному в такие дни. Он пытается найти место, где спрятаться от дождя. Лучше, когда у него есть небольшая землянка, в худшем случае – проход в канализацию, где можно переночевать, скрыться от водянистых рук. Жизнь тяжела, и они это понимают лучше других. Ведь им приходится столько переживать и в летнее, и в зимнее время. По сводкам синоптиков мы слышим: «В городе «N» будет идти дождь. Возьмите зонтик, – и слова телеведущей доносятся из бездушной коробки мягко, как мама шепчет младенцу – с теплом и лаской. – В городе «X» выпадет двадцать миллиметров снега. Оденьтесь теплее». Защищаться от непогоды им тяжелее, они беззащитны, практически всегда умирают, не дожив до сладкой старости. К тому же их карают солнечные лучи, вода изматывает, действуя на нервные клетки. А жить надо. Выход – работа. Но они настолько привыкли к своей жизни, что работа для них, как для оптимиста – смерть. Несправедливо. Ах, эти привязчивые мысли. Дайте мне уже спокойно поспать. Мне всего лишь нужен час сна», – сказал мужчина и закутался в подмоченный от дождя плед.
«Кто не работает, тот не ест» – популярное выражение для осмеивания лени, безделья, тунеядства. «Можно ведь подаяние просить», – скажет бездомный. И он прав, запредельно прав. Он будет зарабатывать, ему будет хватать на хлеб, воду, масло – что еще для жизни надо? Да, ничего, можно и так жить – все-таки не самый плохой вариант. Проблемы улетучатся после того, как мы перестанем чувствовать голод – начнём думать и рассуждать о жизни. Но чтобы достигнуть эйфории, надо сначала потрудиться. Голод – лучшее средство избавиться от безделья. И нам приходится идти на работу или искать её, в самом крайнем и худшем случае.
Заговорился. Мужчина успел уснуть. Ему приснился огромный дом, жена, дети, сладкое будущее, в общем, как и всегда на протяжении десяти лет.
Колин Бёрг, тот самый человек, который лежит сейчас на улице в обществе крыс, мышей, червей, далеко не самый красивый в мире мужчина. Пытаясь зарисовать его по мелочам, я обнаружил, что он похож на голодную обстриженную обезьяну. Лицо огромное, подобно русскому блину, всё в веснушках, с опущенными густыми бровями, по цвету напоминающие виниловые пластинки. Кажется, что он пытается разглядеть человека сквозь черную тряпку – темные, густые ресницы перекрывают путь свету. Маленькие миндалевидные глаза невозможно узреть сквозь непроходимую преграду, если только не присматриваться часами, но вряд ли ты захочешь заниматься таким бесполезным занятием, ну, в ином случае, выручит Индиана Джонс или Крокодил Данди. Если бы он был женщиной, то его волосы описать было бы проще: по длине – каре, черного цвета, засаленные, давно не мытые. Рост невысокий, но и немаленький. Если ты посмотришь на его безволосое тело, то непременно удивишься, как он не замерзает зимой.
Хоть труд и сделал из обезьяны человека, но, увы, не в нашем случае. Колин не очень стремился работать, видимо, ему нравилось жить в собачьей конуре, размышляя о жизни, насытившись парочкой бутербродов. Нервный грязный тип слонялся по залу придорожного кафе, навевал на людей тоску. «Благо, – думали они, помолившись своим богам перед едой, – что он хотя бы следит за своими ногтями». Вычищенные до блеска натертые ногти – главное достоинство Колина. Хотя нет, вру, еще глаза, но их красоту видела лишь мать и парочка нянь, которые долго на этой работе не задерживались, так что узнать их контакты не было возможности.
Гардеробом он похвастаться не мог: четыре одноцветных футболки, потрепанные брюки с небольшими дырами на попе, кофта серого цвета и любимая куртка, истертая до дыр – зимой ходить в ней было нереально, пробивал даже пятиградусный мороз.
Вдох-выдох, вдох-выдох, убираем капельки пота, появившиеся от прочтения пары абзацев – мне тоже не по себе, я боюсь Колина, не знаю, как дальше смогу жить плечо о плечо с ним. Придется мне ни обманывать, ни лукавить, когда я с ним буду общаться. И к этому всему выдавать всю известную информацию, так сказать, быть заботливой женой. Получается – тайны никакой не будет. Поглядим, может быть, он сам захочет себя запутать.
Кто-нибудь пробовал описать человека по одной только обуви? Возьмем Колина: летом – сланцы, зимой – потрепанные полуботинки, с вылезшими и смотрящими в разные стороны нитками. На языке вертится всего лишь одно ничтожное слово – «бродяга». В этом-то и дело, что он никакой не бродяга, у него есть «дом». Был бы он собакой, то жилье называлось конурой.
Перейдем к «Жилищу». Вы, несомненно, вспомните проемы между домами, предназначающиеся для пожарных лестниц, мусорных баков, в европейской или американской части мира: в Италии, в Испании, в Соединенных Штатах Америки, в Великобритании, во Франции – в большинстве стран. Представляем картину: два дома, между которыми свободное пространство, прочерчивающее черту между ними. Если так не совсем поняли, то посмотрите мультфильм «Эй, Арнольд!» – сразу поймете то, что я имею в виду. Он выбрал оригинальное место, где можно жить. Построив два деревянных квадрата под два метра высотой, три метра шириной и один метр длиной, он наполовину закрыл помещение между домами. Дверь выглядит броско. Состоит из дерева, на котором виднеется небольшой замок – больше для галочки, чем для защиты