Долгая дорога к себе. Светлана Черемухина
тебе нужен покой, – служанка подошла к постели и погладила ее по волосам.
Они слиплись от пота, потемнели и выглядели жалко. Надо бы ее помыть, привести в порядок. Красивая девочка. За что же ей такое досталось? Наказание-то какое!
– Здесь такая удобная кровать, – улыбнулась Семерка. – И такая мягкая перина. Это что-то с чем-то! Фантастика.
Женщина удивленно посмотрела на нее. Глаза скользнули на черный знак на руке, такой тонкой и слабой. В глазах снова защипало.
– Я сейчас принесу тебе бульон. Похлебаешь горяченького, хорошо? Ты идешь на поправку, и Генрих будет рад узнать, что ты пришла в себя.
– А все же, где я нахожусь? – Семерка снова приподнялась над подушкой, но накатила слабость, и она упала обратно. Она лежала на животе, понимая, что еще долго не сможет спать на спине.
Женщина задержалась в дверях.
– А ты не догадываешься? – спросила она.
– Ответ вопросом на вопрос, – пробормотала девушка. – Я в усадьбе?
– Да. В гостевом домике.
– Но почему? Разве сюда привозят больных рабов? Тем более детей рабов?
– Вероятно, ты особенная девушка, если тебя удостоили такой части и заботы, – произнесла женщина, отводя взгляд, и поспешно вышла из комнаты.
Чудеса, подумала девушка, натянув одеяло до подбородка.
Генрих зашел в комнату одновременно со служанкой, приветливо той улыбнувшись и придержав дверь, чтобы женщине было удобно внести поднос с едой для своей подопечной.
– Добрый день, – обратился он к Семерке с широкой улыбкой. – Как ты себя чувствуешь? Рад видеть тебя в сознании.
Женщина поставила поднос на стол и суетливо принесла стул для Генриха. Тот кивнул женщине в знак благодарности и сел напротив девушки, продолжая ей приветливо улыбаться.
– Мы все очень беспокоились за тебя, – произнес он, глядя ей в глаза.
– Ну что вы, не стоило, – пробормотала Семерка смущенно. Она не понимала, чем вызвала подобное внимание к своей персоне, и жутко стеснялась.
– Как тебе здесь, нравится? – Генрих обвел комнату рукой.
Семерка прошлась взглядом по стеллажам с книгами и различными статуэтками, кубками и шкатулками, по серванту с красивой посудой. На стенах висело несколько картин, мягкий диванчик с пледом на подлокотнике стоял в нише, наполовину занавешенный зеленым тюлем, на тон темнее шелка на стенах. Круглый стол белого цвета, в тон всей мебели с графином и вазой с цветами она уже видела.
– Здесь очень красиво, – признала она. – Все так изысканно и устроено со вкусом.
Генрих метнул взгляд на служанку, та с беспокойством смотрела на девушку. В ее глазах читалось непонимание и недоумение. Ей было странно слышать такие речи из уст человека, не знающего о жизни ничего и обладающего минимальным набором слов для того чтобы общаться со своими хозяевами, коим полностью принадлежала ее жалкая пустая жизнь.
– Оставь нас, Лариса, – мягко попросил хозяин и, кивнув, та вылетела из комнаты, испытав подобие облегчения. Она не желала знать никаких тайн, ей не нужны проблемы, а здесь