Возвращение к истоку. Сергей Зайцев
даже насмерть убитый эксплуатацией технический хлам, заставить его работать вопреки всем законам. А то, что работает, всегда можно продать. Так что Кассид знал, во что вкладывался, переписывая мою личную историю после событий на Двойном Донце, где я набедокурил, разыграв собственную смерть ради победы друзей. Теперь я ― Крон Димбай. От прежнего имени осталась только кличка ― Вождь. Рискованно? Ничуть. Для чужих ушей есть соответствующая легенда, давно уже запущенная в сеть. По легенде именно компаньоны меня так и окрестили, когда я влился в постоянный состав на замену выбывшему члену экипажа. Обязанности у меня те же, что и у него, да и взяли меня из-за аналогичных способностей к технике, а усопшего Сомаху экипаж любил так нежно и трепетно, что с такой кличкой им легче привыкнуть к утрате. Чем не объяснение? Не хуже и не лучше прочих. Так что в амплуа Крона Димбая я теперь тень их прежнего любимчика. Забавно, из-за этой чехарды со сменой имени и внешности я иной раз тенью себя прежнего и ощущаю. И надо признать, чувство не всегда приятное. Но так спокойнее.
Естественно, что из прежних знакомых меня никто не узнавал.
И Петр Свистун ― не исключение.
Кстати говоря, Петр кое о ком мне напомнил, когда я его увидел на борту «Забулдыги». О Шайе Цедзе, пилоте ИБээРа с Двойного Донца, одной из тех людей, ради кого я там выкладывался, идя на такие жертвы. Когда мы покидали Двойное Донце, у Петра с той девушкой сложились, как я понял, очень близкие отношения. А я чуток не успел с проявлениями симпатий. И я ему немного завидовал: девушка мне нравилась. Странно было его увидеть здесь без Шайи. Хотя, мало ли в жизни чего бывает. Может, разошлись пути-дорожки из-за службы. Временно. Или навсегда. Из-за психологической несовместимости характеров, к примеру. Я не мог спросить его об этом прямо, не выдав себя. С какой стати какому-то бикаэльцу интересоваться судьбой его боевой подруги? Поэтому попросил поинтересоваться этим вопросом Зайду, еще во время полета к Пустоши. Она видела на Двойном Донце и Петра, и Шайю, знала с моих слов об их отношениях, так что имела косвенное право задавать подобные вопросы. Со ссылкой на извечное женское любопытство. Но Петр отмолчался. Это вполне вписывалось в его характер, он и на Двойном Донце не отличался разговорчивостью.
На Пустошь мы доставили его с Сокты, он воспользовался нашим рейсом как оказией, Зайда даже денег с него взяла меньше, чем с любого другого пассажира. По моему настоянию, естественно. Совсем не взять платы нельзя ― с чего такая подозрительная благотворительность, для экипажа «Забулдыги» Петр ― чужой человек. Не скажу, что встреча с Петром меня совсем никак не затронула. Петр ― тоже часть прошлого, яркая часть, он один из тех, кто знал меня до гибели.
– Петра так и не смог разговорить? ― вдруг полюбопытствовала Зайда, словно прочитав мои мысли.
– Нет. Ты и сама прекрасно знаешь.
– Главное ― не зацикливайся. Нужно ― поищем, связи у Кассида большие. Проблема не в этом, сам прекрасно знаешь.
Я довольно равнодушно пожимаю