Ушебти. Александр Асмолов
леса в низине. Раскрасневшееся солнце нависало над этой парой, увеченной нежными объятьями, и не спешило уходить. А холм словно застыл от неожиданности, натолкнувшись на такую красоту, да так и остался на этом месте, не в силах двинуться. Добавляя общую картину, он прикрыл свои склоны молодой травой до самой речки, берега которой узкой полоской светлого песка оттеняли ленивые воды красавицы, чей взгляд на закате стал темно-синим, с золотыми искорками.
– Господи, красота-то какая, – первой не выдержала молодая женщина.
– Да-а… – поддержали трое спутников, приехавших с ней. Но она уже никого не слышала. Прикрыв от удовольствия глаза и подавшись вперед, женщина медленно вдыхала робкий аромат майских трав. В этом движении угадывался скрытый порыв романтической души, тоскующей в обличий деловой женщины. Еще час назад ее взгляд за строгими очками был сосредоточенным и серьезным, над ровной переносицей то и дело мелькала маленькая вертикальная морщинка, а длинные пальцы изящных рук уверенно пробегали по клавиатуре ноутбука, отыскивая в недрах маленькой машинки нужную информацию. Женщина все время держалась в тени своей патронессы, обеспечивая той крепкие тылы.
Первый день их короткой поездки на деловые переговоры в Бельгию прошел без единой оплошности. Все документы были правильно оформлены и появлялись под рукой у шефа в нужный момент без напоминания, слайды на экране вовремя меняли друг друга, подтверждая сказанное докладчиком, а фраза, которую патронесса не смогла быстро перевести, негромко звучала из-за спины, выручая в трудную минуту. Сейчас все это осталось далеко позади, в прохладном конференц-зале солидной фирмы, пригласившей их. Осязаемая тишина мягко обволакивала все тело, убаюкивая и нашептывая что-то очень родное. Легкий ветерок коснулся ее коротко стриженных волос, унося усталость и нервное напряжение. Женщине вспомнилось, как она семилетней девочкой приехала с родителями на подмосковную дачу.
Тогда конец мая выдался удивительно теплым. Разморенные жарким солнцем последние весенние дни, подобно их домашней собаке, кавказской овчарке Эльзе, уткнулись огромной мордой в пахучую траву да так и застыли там. Пышные белоснежные головки одуванчиков вокруг вздрагивали от малейшего ветерка и улетали в неведомое путешествие. Один из таких зонтиков угодил Эльзе в нос, та фыркнула и лениво перевалилась на бок. Она тяжело дышала, будто после погони в пору своей боевой молодости, огромный влажный язык вывалился, готовый лизнуть в умилении и этот зеленый луг, и маленькую девочку на нем, и старика, возившегося у какой-то постройки, и вообще весь мир, так одуряюще пахнувший теплом, новой жизнью и добротой.
Родители девочки переносили какие-то вещи из старенького «Москвичонка», припаркованного около дороги, а она с любопытством разглядывала усатого дядечку, деловито возившегося у рождающейся на глазах печки. Он ловко выхватывал огромной ладонью кирпич из большой стопки, стоящей рядом, и укладывал его на нужное место. Затем подхватывал треугольным мастерком густой раствор, разведенный в старом корытце, и одним движением ровным слоем размазывал его поверх свежей кладки.
– А домовой будет? – лукаво поинтересовалась девчушка, заложив ладошки за спину.
– А как же, – тот спрятал улыбку в щеточку жестких седых усов.
– Добрый? – совершенно серьезно спросила малышка.
– Конечно.
– Откуда ты знаешь?
– Так я ведь с любовью печку вам кладу, – он оглянулся и прищурился. – Да и вы на злодеев не похожи. Отчего же ему злым быть.
– И по ночам не будет нас пугать?
– Если что не так, кликнешь меня, – он глянул на девчушку серьезным взглядом. – Макарыч я.
– Главное, чтобы не дымила, – мамины руки нежно легли на щупленькие плечи дочери, и та радостно обхватила их ладошками.
– Это можете быть спокойны, – печник встал и слегка поклонился подошедшим родителям. – Никто еще не жаловался.
– Вера, давай-ка не будем мешать мастеру, – низкий голос отца как бы извинялся за бестактный вопрос.
– А чем это так пахнет? – не унималась хозяйка.
– Так я мяты в раствор накрошил, – Макарыч кивнул на старенькое корыто. – Растопите зимой печку – и запах пойдет, – он подмигнул девчушке. – Будете меня вспоминать.
– Зачем? – удивилась та.
– А мне там теплее будет, – его морщинистые веки дрогнули, и желтоватые белки глаз с сеточкой красных прожилок устремились к голубому небу.
– Саша, пойдем… – позвали ее.
Молодая женщина вздрогнула, неохотно возвращаясь из воспоминаний в настоящее. Патронесса, сопровождаемая солидным джентльменом, уже заходила в небольшой одноэтажный дом, а на нее внимательно смотрели большие карие глаза. Их обладатель, высокий стройный помощник президента пригласившей их компании, так и не отвел своего пристального взгляда, а лишь протянул ей руку. Она смущенно извинилась за свою задумчивость и, взяв мужчину под руку, пошла с ним по дорожке к входу. Хотя туфли были на невысоком каблуке, идти по гравию все же было неудобно, и она сильнее оперлась о руку спутника. Почувствовав