Тюрьмой Варяга не сломить. Евгений Сухов
ертов телефон. Или, еще лучше, выбрось его в окно.
– Да-да… – сонно отозвался он и, откинувшись, с трудом спросонок нашарил в полумраке телефонную трубку.
Глядя в потолок, Билли вслушался в навязчивый, раздавшийся с того конца провода голос, потом не спеша поднялся, надел стеганый халат и, на ходу вдев ноги в тапочки, вышел из спальни, унося с собой телефон.
Женщина слышала сквозь сон, как из большой гостиной он недовольным голосом ответил неизвестному абоненту:
– Да, слушаю.
– Это господин Шустер? Адвокат?
– Он самый. С кем имею честь разговаривать?
– Это Алекс Сидоровский.
– Я вас не знаю.
– Я бизнесмен. Веду в Америке торговые дела.
– Вы русский?
– Да. Мне бы хотелось, чтобы вы мне помогли в одном деле.
– Что за дело?
– У меня арестована партия компьютеров в Сан-Франциско.
– Кто вам меня порекомендовал?
– Господин Игнатов.
– Та-ак, подходящая рекомендация. Так что у вас там с товаром?
– Сейчас он находится на таможенных складах, хотя все документы оформлены соответствующим образом.
– А нельзя ли было позвонить… в более позднее время?
– Дело очень срочное. Я готов прямо сейчас выложить вам задаток в тридцать тысяч долларов. Вас это устроит?
Не каждый день Билли Шустеру предлагали такие деньги, тем более в качестве задатка. Из-за таких денег можно прервать даже утренний сон.
– Хорошо. Когда вы можете подъехать?
– Через полчаса, я уже в пути.
– Договорились. И расскажете мне, в чем там дело.
Женщина, закутавшись в одеяло, снова стала проваливаться в свои сновидения, по-зимнему глубокие и романтичные. Уже во сне она с удовольствием подумала, что завтра Рождество, затем ее ожидают приятные предновогодние хлопоты, гости…
Мужчина положил трубку на рычаг и вернулся в спальню. Остановившись перед кроватью, он некоторое время смотрел на свою спящую подругу. Потом скинул халат и лег рядом. Приподняв одеяло, посмотрел на красивое обнаженное тело. Притянул к себе и, прижавшись и обнимая, принялся руками ласкать ее грудь, дотронулся до живота. Она что-то благодарно пробормотала, на секунду приоткрыла глаза и, снова закрыв, восхищенно сказала:
– Как я тебя хочу!.. Но никак не могу проснуться.
Билли, улыбнувшись, продолжал нежно ласкать ее тело, дотрагиваясь то до рук, то до округлых бедер.
– Еще темно, милый. Давай немножечко поспим.
Женщина попыталась отвернуться, но он не пустил ее, ласково прошептав:
– Изабелла, у нас есть полчаса…
– Почему – полчаса? Ты думаешь, нам этого хватит? Хочу весь день, до самого Рождества, – играя, капризно сказала женщина.
– Через полчаса ко мне придут, а потом я снова к твоим услугам, и нам никто больше не помешает.
– Никаких гостей до вечера, – возразила она. – Ты обещал, что сегодня никаких дел не будет. Обещал ведь, скажи.
– Это опять русские, а они умеют хорошо платить за труд. И потом, это ненадолго, каких-то несколько минут. Ну не сердись и иди ко мне. Где твои пальчики? Ты знаешь, я уже соскучился по твоим рукам. Прошло ведь целых три часа!
Пальцы Изабеллы коснулись его живота, потом скользнули вниз.
– Ого! – Она засмеялась. – А я, глупая, теряю время!
– Знаешь, за что я тебя люблю? – вдруг спросил Билли.
– Ну? – Женщина, казалось, не слушала, ее губы скользили по его телу, он почувствовал на своем соске ее нежный язык. – Ну за что же?
– Ты единственная женщина на свете, которая с утра всегда смеется, – прошептал он и добавил, улыбаясь: – Причем повод у тебя для этого находится са-амый разный…
– Ошибаешься, милый, повод для этого у меня всегда один…
Теряя терпение, он рывком повернул ее к себе и стал прижиматься животом к широко раздвинутым бедрам, с восторгом ощущая утреннее тепло сильного женского тела. Изабелла что-то негромко произнесла.
– Что, милая? – наклонился он к ней, целуя во влажные губы.
– Иди ко мне, – повторила она севшим голосом.
Но Билли продолжал мучить ее, прижимаясь к ней упругой плотью, лаская ее тело, сжимая пальцами твердые, как горошины, соски. Женщина извивалась под его руками, искала губами его пальцы. Ее руки крепко обхватывали мужское тело, прижимая к себе. Доведя ее до полного изнеможения, он наконец вошел в нее, и женское тело изогнулось дугой. Теперь они двигались в общем ритме, слившись в единое целое.
Глаза женщины были закрыты, на лице была написана сладкая мука. Билли Шустер смотрел на нее не отрываясь, отмечая малейшие оттенки наслаждения, которые как в зеркале отражали его собственное состояние. Женщина то хмурила темные ровные брови, будто преодолевая какое-то препятствие, то терлась щекой