Демоны Египта. Василий Фомин
еще одну попытку Паакер.
Господин Нофри, резко повернулся и, подойдя к Паакеру, ткнул ему в грудь пальцем.
– Ты, навоз, вскоре удобрящий священную долину Хапи, раскрой свои ослячьи уши для моих драгоценных слов и не пропусти не одного из них. Ты сейчас не скулить должен, а руки мне, благодетелю, лизать, да что там руки, ты ноги мне лизать обязан, ты след должен целовать ногой моей оставленный на коровьей лепешке. Ты должен не роптать, что все у тебя забрали, а следом бежать за мною и из своей заначки, что спрятал ты в повязку, мне какую-нибудь золотую цацку за пояс схенти засунуть попытаться. Я может и возьму.
– Господин Нофри я…
– Ты молчи, – вытаращил глаза Нофри, – пока я говорю – ты молчи. И после этого молчи. Только благодаря мне ты со своим отребьем чистишь от золота и камней самоцветных гробницы как свинарь дерьмо свиное из сарая. Только благодаря мне ты уже три года лишних не висишь ребрами на колу, а весьма достойно семью содержишь и ты и все твои товарищи. И, если дураком не будешь, то и дальше будешь жить в достатке, а не как остальные в нужде и нищете. А сокровище для тебя гибель, покутишь каких-нибудь полгода, а после ты на рудники, а семья к храмам милостыню просить. Да только не сильно-то сейчас и подают. Ну, что? Мои слова достигли через ушей посредство твоей души-смысла Иб?
– Достигли, господин.
– Все звуки речи понял?
– Понял господин.
– Не вижу где то, что ты понял.
– Вы правы, господин, вот возьмите с благодарностью от всех нас.
Паакер сунул в руку Нофри что-то маслянисто блеснувшее.
– Ты и вправду понял. Теперь неделю вы отдыхаете, а встречаемся сам знаешь где и там получишь еще работу. Не бойтесь, пока я с вами от голода вы не сдохнете и стражи как-нибудь минуете.
– Хорошо господин.
Нофри раздраженно махнул рукой.
Когда господин Нофри с полицейскими и ослами отошел на приличное расстояние Паакер выдавил:
– Живоглот.
– Послушай, а может и вправду, зря мы отдаем все добытое? – сказал ушан. – Оставить пару мешочков где-нибудь по дороге.
Паакер тяжело вздохнул.
– Да, прав он. Прав, чиновничья рожа, во всем. Драгоценности жрать не будешь и не накормишь ими семью, а как их сможешь обменять на хлеб и мясо? Выйдешь на набережную Перу Нефер в базарный день и закричишь – а вот кому браслеты золотые и перстни с самоцветными камнями! Так что ли?
– Ну, мы же в воровских кварталах. К старосте воров можно обратиться.
– Вот он в полицию маджай вприпрыжку и поскачет, ибо поймет сразу, что мы либо кого-то из богатеев убили, либо обчистили гробницу, а с таким сокровищем никто связываться не будет.
– Какая ему разница? Ведь он же староста воров.
– Вот именно, он староста воров. Воровство наследственное ремесло и разрешенное законом, ибо мудрый закон гласит – и вору тоже надо на что-то жить и воровство просто особая