О посмертных мытарствах души. Отсутствует
emphasis>(1 Пет. 1, 4)?
Нет, не многие, говорит Слово Божие. Мало избранных (Мф. 20, 16), и праведник едва спасается, – а какова же участь нечестивых и грешных (1 Пет. 4, 19)! Путь в Царство Небесное – путь следования за Христом, путь узкий, крестный, скорбный (см. Мф. 7, 13–14; 10, 38). Трудно следовать по этому спасительному пути! Недаром церковная традиция уподобляет нашу жизнь то странствию по безводной пустыне, то плаванию по бурному морю.
Чтобы не уклониться от цели, нужно всегда иметь ее перед глазами. Но каким образом среди житейской суеты и «оземленности», которая свойственна всем людям со времени грехопадения первозданного человека, и особенно нашему времени, можно сохранить и душе стремление к Небу? Святые отцы Церкви, опытно прошедшие путь спасения во Христе, указывают для этого на некоторые действенные средства. Одно из них, простое, но могучее, – память смертная.
Помышление о том, что все смертны, что и ты умрешь, и умрешь, возможно, скоро, так как никто не ведает своего часа, – это помышление как бы ограничивает кругозор христианина, шествующего в Царство Небесное, помогает ему сосредоточиться на главном.
Память о смерти влечет за собой, с одной стороны, страх вечных мучений, с другой – надежду будущего блаженства. Если первый способствует покаянию и нравственному исправлению грешника, то вторая побуждает к исполнению заповедей Христовых и терпеливому несению своего креста. Так, между страхом и надеждой, и совершается, как учат святые отцы, наше спасение.
Древние отцы-подвижники показывают нам удивительные примеры непрестанного памятования о смерти, указывая и на великую пользу от этого спасительного навыка. «Помни всегда об исходе твоем, не забывай вечного суда, и не погрешишь в душе твоей» (авва Аммой), – наставляют они христиан, стремящихся проводить жизнь в благочестии и богоугождении[2].
Памятованию горького часа смерти сопутствует воспоминание о посмертной участи людей – об аде, где «в горьком молчании или страшном стенании, в страхе и мучении» пребывают души грешников, и о будущем Суде, на котором грешников ожидают великий стыд перед Богом, перед Ангелами и всеми людьми и страшные наказания, а праведников – общение с Богом и Ангелами и со всем ликом святых, Небесное Царство и блага его, радость и наслаждение.
Удостоившиеся быть восхищенными и видеть Суд Божий, участь грешников и праведников, не могли после этого смотреть на временный свет, «от которого нет нам никакой пользы»; а проводившие до того жизнь в беспечности налагали на себя суровые подвиги покаяния, боясь, что не вынесут «стыда пред Христом и святыми Ангелами» в день Судный за злые дела свои и нерадение о спасении в течение временной жизни.
«Христиане, ревнующие о спасении, всегда стремились подражать древним подвижникам, воспоминанием о смерти возгревая в душе страх спасительный, страх, которым доставляется святость» (свт. Василий Великий)[3].
«Постоянное памятование смерти есть благодать дивная, удел святых Божиих, – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов)[4]. – Но и нам, немощным и страстным, необходимо принуждать себя к воспоминанию о смерти, усваивать сердцу навык размышления о ней, хотя такое размышление и крайне противно сердцу грехолюбивому и миролюбивому…»[5] Церковное предание содержит множество благочестивых повествований, способных возбуждать в человеке память смертную, а вместе с нею и страх Божий, ограждающий его от увлечения грехом и научающий всем добродетелям и заповедям Божиим. В житии преподобного Василия Нового (†944) содержится описание двух видений ученика его Григория, в которых образно представлены частный суд над человеком по смерти – так называемые мытарства и всеобщий Страшный Суд Христов, имеющий совершиться в конце мира.
Мытарства – нечто вроде застав или таможен, которые встречают на своем пути души умерших людей, возносясь к Престолу Небесного Судии; при них (или в них) стоят духи злобы и взымают со всякой души, повинной в том или ином грехе, пошлину, или выкуп, состоящий в представлении им на вид противоположного этому греху доброго дела.
Мытарями у древних евреев назывались лица, назначаемые римлянами для сбора податей и пошлин. Стараясь извлечь для себя большую выгоду, они прибегали иногда даже к истязаниям. Мытари собирали пошлины с провозимых товаров на особых таможнях, или заставах, которые назывались мытницами, или мытарствами. Отсюда христианские писатели позаимствовали наименование для мест воздушных истязаний душ умерших злыми духами. Житие преподобного Василия Нового было составлено его учеником Григорием; им же описаны и видения, дарованные ему по молитвам его учителя[6]. Следует отметить, что цель писаний Григория – нравственно-поучительная.
Нам, кратковременным странникам на земле, необходимо узнать нашу участь в вечности. Для того-то милосердие Божие и открывает через избранных рабов Своих то, что обыкновенно сокрыто от наших чувств, но насущно для нашего спасения[7], и в тех именно образах, которые нам доступны и понятны.
Откровение ангельское
Ср.: Сир. 7, 39. Здесь и ниже приводятся примеры и изречения древних египетских подвижников, взятые из «Древнего Патерика» (М., 1899).
Беседа на Псалом 33, стих 12. Цит. по:
†1867.
При составлении этого сборника мы пользовались повествованием о житии преподобного Василия Нового с описанием видений Григория, составленным игуменом Троице-Варницкого монастыря Антонием в конце прошлого века (11-е изд. М., 1912); житием преподобного Василия Нового, помещенным в Житиях святых на русском языке, изложенных по руководству Четьих-Миней свт. Димитрия Ростовского; написанием видения Страшного Суда Божия, бывшего Григорию (изд. Московского подворья Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря, 1995).
Об этом пишет святитель Игнатий (Брянчанинов) в «Слове о смерти» (С. 70, 79–80).