Нежные юноши (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд
теперь ему уже все равно, настойчиво повторял он.
«Я никогда не женюсь, – часто говорил он. – Я видел достаточно и знаю, что счастливый брак – вещь крайне редкая. А кроме того, я уже слишком стар!»
Но он верил в брак! Как и все мужчины, бывшие на волосок от счастливого и успешного брака, он страстно в него верил, и ничто из того, что он видел, не могло его веру поколебать. Когда дело касалось брака, его цинизм мгновенно улетучивался. Но он и в самом деле считал себя слишком старым. К двадцати восьми годам он принялся хладнокровно рассматривать перспективу жениться без романтической любви; он, не колеблясь, выбрал себе какую-то девушку из нью-йоркского общества, умную, близкую ему по интересам, с безупречной репутацией, и сконцентрировался на том, чтобы в нее влюбиться. Но без улыбки и с той силой, которая придает словам убедительность, он больше не мог говорить то, что говорил Поле искренне, а другим – из любезности.
– Когда мне стукнет сорок, – говорил он друзьям, – я созрею. Как все, паду к ногам какой-нибудь хористки!
Тем не менее он упорно продолжал свои попытки. Мать хотела, чтобы он женился, и он теперь запросто мог себе это позволить – у него появилось собственное место на бирже, а его годовой заработок составлял около двадцати пяти тысяч долларов. Сам он не имел ничего против: большую часть свободного времени он проводил в том самом мирке, который построил вместе с Долли, и когда друзья стали все чаще проводить вечера и ночи в домашнем кругу, его свобода перестала его радовать. Он стал считать, что зря тогда не женился на Долли. Ведь даже Пола не любила его больше, чем она, а он теперь знал, как редко в жизни встречается подлинное чувство.
И вот, когда им постепенно стали овладевать такого рода настроения, до него стали доходить тревожные слухи. Поговаривали, что тетя Эдна, которой было под сорок, совершенно открыто завязала интрижку с беспутным и сильно пьющим юнцом по имени Кэри Слоан. Об этом знали все, кроме ее мужа, дяди Роберта, который вот уже пятнадцать лет проводил все свое время в клубе за пустой болтовней, считая, что его жена от него никуда не денется.
История доходила до ушей Энсона несколько раз, вызывая у него все большее раздражение. Частично вернулось прежнее чувство к дяде, но оно было больше, чем просто дружеское чувство; это было скорее что-то вроде семейной солидарности, на которой зиждилась его гордость. Интуиция ему подсказала, что главное в этом деле – ни в коем случае не задеть дядю. До этого ему не доводилось вмешиваться без спросу в чужие дела, но благодаря своему знанию характера тети Эдны он решил, что ему удастся справиться с делом лучше, нежели окружному судье или самому дяде.
Семья дяди находилась в Хот-Спрингс. Энсон отыскал источник слухов, чтобы полностью исключить вероятность ошибки, а затем позвонил Эдне и пригласил ее пообедать с ним в «Плазе» на следующий день. Что-то в его тоне ее испугало, потому что она принялась отказываться от приглашения, но он настаивал, с готовностью откладывая