Верую! Удивительные истории о людях, нашедших Бога. Отсутствует
исном подразделении в одном из психологических центров Москвы. Лет пятнадцать тому назад в одном из ЦСО Москвы я консультировала пожилых людей. Такие консультации многому учат самого консультанта-психолога: перед глазами проходят судьбы людей со всеми их ошибками, неожиданными поворотами… Два случая мне не только особо запомнились, но и привели к новому пониманию причинно-следственных связей между часто необдуманными, спонтанными поступками человека и его судьбой.
Первый случай, с которого, собственно, все началось, связан с пожилой женщиной, бывшей райкомовской работницей достаточно высокого уровня.
Ко мне пришла женщина жесткая, очень закрытая, с большими амбициями и большой обидой на жизнь. Со многими оговорками она сообщила мне, что живет вдвоем с дочерью. У дочери психиатрический диагноз: тяжелейшая форма шизофрении. Дочь зримо разрушалась и погибала на глазах матери не только сама, но и делала попытки избить или даже убить мать. В доме был настоящий ад. Удивительно было то, что в предыдущих поколениях в этой семье не было больных шизофренией.
Тяжело было разговаривать с ней, тяжело видеть измученные глаза, из которых просто кричал вопрос: «За что мне это мучение?..» Конечно, я понимала, что психиатрия – это не ко мне, психологи работают с пограничными состояниями, но в пределах нормы. Что касается дочери – могу только посочувствовать, а вот поддержать мать, выслушать ее, изменить ее отношение к данной ситуации мне очень хотелось.
Она начала осторожно, затем, почувствовав доверие, стала рассказывать более откровенно. Вначале рассказ шел исключительно об успехах: какие у нее были замечательные родители; какая она была отличница, комсомолка, активистка; сколько людей от нее зависело, когда она работала в райкоме партии. И после каждого сюжета – в глазах всплеск боли: «За что?»
Внимательно слушая ее и размышляя вместе с ней, я попросила ее рассказать о дедах и прадедах. Там тоже было все со всех сторон успешно. Повествуя о семье прадеда, она сообщила мне, что он взрывал Храм Христа Спасителя. Сказав это, она неожиданно вздрогнула и с удивлением и ужасом посмотрела на меня. Вот оно, нашла! В психологии это называется инсайт – озарение. Она замолчала, обдумывая сказанное, потом неуверенно спросила: «Неужели столько мучений выпало на мою долю за этот взрыв Храма?»
Тяжесть, давившая во время нашей беседы, как будто взорвалась – стало свежо и тихо, как после пронесшейся грозы. Так же как и она, я почувствовала, что вот он, найден тот самый узел, стянувший и изувечивший жизнь этой бедной женщины. Она вдруг поняла, что именно с того момента изничтожалось, стиралось с лица земли потомство «того деда» – и последняя в этом роду, тяжело больная ее дочь никогда не выйдет замуж и никогда не будет иметь детей. На ней род прекращается.
«Что же теперь мне делать?» – спросила она.
«Здесь я уже ничего сказать не могу, вам лучше рассказать все это батюшке, думаю, он вам сможет помочь».
Она пришла ко мне через неделю. Рассказала, что батюшка освятил квартиру, исповедал и причастил ее дочь; сама она тоже готовилась к причастию.
Встретившись с ней через некоторое время, я отметила, что нет у нее во взгляде прежней пронзительной боли и вся она как-то смягчилась. На вопрос о здоровье дочери она заметила, что у той стали реже и тише проявляться приступы злобной агрессии.
Конечно, и она, и я понимали, что полного выздоровления не будет, но женщине этой стало ощутимо легче жить с больной дочерью, и это было уже много.
Второй случай произошел несколько позднее в том же ЦСО.
Ко мне на прием пришла очень красивая пожилая пара. Седой отец, багровый от гнева, с возмущением говорил, что готов убить своего сына за то, что тот ежедневно изощренно издевается над его женой.
Вся дальнейшая работа шла в основном уже с матерью. Она рассказывала, какой он был замечательный ребенок: соседи не могли нахвалиться, учился отлично, ходил с родителями в походы, в музеи и театры.
Одним словом, хороший ребенок из хорошей семьи.
Затем он женился, и жена вроде хорошая. Но детей почему-то нет, он стал пить, а главное – все в доме крушить и нападать на мать, на все призывы к совести у него появился стеклянный взгляд.
Рассказывая о сыне, она вдруг вспомнила, что накануне его свадьбы ездила на электричке куда-то в Подмосковье к цыганке-гадалке, чтобы узнать у нее, счастлив ли он будет с женой. Сказав это, она задумалась и заметила, что, по-видимому, с этого момента сын стал меняться.
Она вдруг поняла, что хотя сын давно вырос, но связь, в том числе духовная, между матерью и сыном очень сильная, недаром говорится: «Молитва матери со дна моря достанет!» Но, к сожалению, бывает и обратное.
Сын сам не ездил к гадалке – ездила мать и своей материнской волей раскрыла его духовную защиту перед той темной духовностью, с которой связана любая гадалка. В то же время, ничего не зная о поездке матери к цыганке, сын стал проявлять особую злобность именно к матери, фактической виновнице его состояния.
Встал опять вопрос: «Что делать?»
Конечно, надо было прежде всего идти к священнику на исповедь.