Рассказы. Колючки-иголка. Несахар

      ISBN 978-5-4483-4597-5

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Последние из последних (I)

      Это было в конце прошлого века. В одной из центральных газет, страны, которой уже нет, был большой очерк известного охотоведа о волках. Статья была не только большой по объёму, но и очень интересной (по написанию) с примерами из личных наблюдений (и случаев). В ней он подробно и популярно объяснял читателям о том, что настоящих волков в живой природе осталось единицы, всю остальную массу живущих нельзя уже считать такими. Вот, к примеру, в настоящее время, выследив и найдя нору с волчатами, можно не опасаясь вытащить их оттуда и спокойно уйти. Волчица, находясь даже рядом, вида не подаст и не сделает ничего, чтобы остановить человека. Обмельчал зверь. А ведь ещё не так давно, так просто это невозможно было сделать. Самка, до последней капли крови, до последнего вздоха будет защищать своих детёнышей. И пока не убьёшь её – к норе дорогу забудь. А если тебе повезло забрать их, когда она охотилась в поисках добычи и не была рядом… Знали, (что) обязательно придёт, придёт и найдёт дом, откуда пришли те, кто это сделал. Перегрызёт всю живность, не пощадит никого, пока не отомстит за своё потомство. И долго будет выть, оплакивая свою потерю, наводя ужас на всех собак, сидящих на цепи. А потом с какой-то неохотою в голосе расскажет и о своей последней встрече с волком. О том, как долго выслеживали, искали и нашли-таки нору. Огляделись и поняли, что никого рядом нет, и его напарник, срубив молодую осинку, начнёт с нею подходить к норе. И в этот момент почувствовав, что-то неладное, сам (он) снимет ружьё с предохранителя… Ведь из кустов выскачет, нет, скорее вылетит мать-волчица с горящими и злыми глазами и распахнутой пастью, готовой к своей последней битве. Он вовремя успеет выстрелить, потом ещё раз. Она, молча завалится на бок, а они, не ожидав/я такого поворота событий, замру/ёт, покрывшись потом и страхом. Как, перезарядив ружьё, он подойдёт к её остывающему трупу и удивиться, что уж больно стара она, и что сподвигло её вновь на материнство? Как, чем-то ощутив, осознав потерю матери, заскулят и завоют волчата. Как потом он неоднократно себя будет проклинать и корить, что согласился пойти на эту охоту, и что это была единственная в его жизни волчица, которой он выроет могилу и похоронит.

      Темно было за окном. Ещё бы, на улице зимняя ночь. Только ярко, ярко с на неба/е светили звёздочки да свет с замёрших уличных фонарей с трудом пробивался наружу. Ей не спалось. Стояла у окна и смотрела куда-то, (Заодно) подмечая разные детали, что происходили на улице. Вот в очередной раз промчалась машина; это днём они ездят по правилам, ночью же забывают о них и именно летают по городу. В соседних домах (с окон) в окнах не было света, люди спали (или делали вид, что спят). Тишина.

      Стоять надоело, и она тихонечко подошла к столу и села. Устала она от этой жизни, ох, как устала. Думала, выйдет на пенсию и заживёт тихой спокойной жизнью. А не получилось. Теперь ни жизни, ни спокойствия, сплошная каторга. Не этого она хотела, не об этом мечтала.

      Приехали они с мужем на заработки давно. Это теперь её уже с уверенностью можно назвать старожилом города. А тогда, таких как они, много было: молодых, уверенных покорителей Севера. Вот только сейчас практический никого не осталось, словно ветер сдул их куда-то, а они зацепиться не смогли, вот и разлетелись. По пальцам пересчитать можно тех, с кем когда-то работали вместе, жили рядом в вагончиках, с кем в сапогах ходили по будущему городу, костры жгли, чтобы еду приготовить, машину дождаться, чтобы воды набрать. Нынешним этого не понять, да и не об этом сейчас речь. Со всем не об этом.

      Здесь и сын у них родился. Долгожданный, любимый. Стала полноценная семья. Муж всю жизнь водителем на месторождение проработал, а она старшим специалистом в отделе кадров. Детский сад, школа, а потом и университет… всегда ей хотелось, чтобы сын её не хуже других выглядел. Был одет и обут по моде, а когда в старшие классы перешёл, и вещи хорошие имел. Рос он в полном достатке, как ей казалось, и ни в чём не нуждался, всё у него было. Учился неплохо, спортом занимался и даже на разные соревнования уезжал. Какие-то грамоты и призы привозил, просто рады были, что всё у него хорошо складывается. Да видно за этой радостью и успехами, просмотрели и не заметили, (а заметь в то время) всё можно было изменить. Да только за повседневной суетой и какими-то вечными хлопотами, не углядели, проморгали. Главным ориентиром тогда школа была, а её без повода туда не вызывали, на родительских собраниях ничего дурного про ребёнка не говорили. Вот и не было никаких сомнений и мыслей.

      Скорее всего, это началось в последнем классе. Стала молодёжь собираться по вечерам у них в подъезде и сын с ними. Большая орава мальчишек и девчонок Шумно так стояли и не стеснялись в выражениях, вот соседи и стали жаловаться. Поговорила она с ним и ведь ушли, исчезли куда-то. Теперь, если и появлялись, то только сын с друзьями. Но стояли тихонечко, и никто даже слово плохого не мог про них сказать. До позднего вечера мог торчать с ними в подъезде. Стала одежда попахивать табаком, так он ведь спортсмен, а запах… так это друзья курят. А иногда по праздникам