Ответ Е.А. Соловьеву (продолжение). Владимир Шулятиков
слив две противоположные характеристики». И он отделывается патетическим восклицанием: «фокусных дел мастером себя не признаю!»
Суть дела не в том, что он искусно обращается с «противоположными» характеристиками. Ни о каких противоположных характеристиках мы не говорили. Мы лишь указывали, что г. Соловьев взял две статьи – статьи г. Скабичевского и г. Андреевского[1], – перефразировал их, причем в основу «своего» отзыва о Некрасове положил статью г. Скабичевского, заимствовал у него два отправных пункта, «развил» их таким же образом, как и г. Скабичевский; статьей г. Андреевского он воспользовался для ряда исполнений.
Затем г. Соловьев уверяет, что ни тот, ни другой из названных выше писателей не характеризовали поэзии Некрасова как поэзию, «впервые раскрывшую нам всю глубину психологии кающегося дворянина». Действительно, ни у г. Скабичевского вы не найдете терминов «кающийся дворянин», «глубина психологии кающегося дворянина», ни у г. Андреевского. Но г. Скабичевский все время говорит о психологии «барина» («История новейшей русской литературы», с. 436) и изображает глубину покаяния барина такими же штрихами, как и г. Соловьев. «Вы видите тяжкие укоры проснувшейся совести при горьком сознании бессилия восстать духом и загладить вину предков», – читаем мы у г. Скабичевского. Ту же мысль проводит и г. Соловьев.
Г. Соловьев отрывает то, чего отрицать уж никак нельзя. В то же время он называет общий план характеристики, ее основные тезисы, развитие этих тезисов частностями. Хороши частности!
11) Произвольно истолковывает г. Соловьев и то место моего фельетона, где я указываю, что он не делает ссылок на «Историю новейшей русской литературы» г. Скабичевского. Я в данном месте говорю лишь, что он этого не делает по отношению к характеристике Некрасова. Вот мои слова: «он берет два пособия – указанную статью г. Андреевского и „Историю новейшей русской литературы“ г. Скабичевского… При этом на „Историю новейшей русской литературы“ он ни разу не ссылается. Со статьей г. Андреевского он поступает несколько иначе: он в двух местах, цитируя его, произносит его фамилию, и г. Соловьев обобщает мою фразу и указывает на с. 447–449 „Очерков“, где у него имеется цитата „по форме“ из „Истории новейшей русской литературы“. Но эти цитаты касаются писателей направления Клюшникова[2] или Маркевича[3] и не имеют ни малейшего основания к Некрасову. Оригинальная привычка не отвечать прямо на поставленный вопрос!
12) Напрасно также г. Соловьев приписывает мне то, чего я не говорил: „г. Шулятиков упрекает меня даже в том, что я делаю заимствования из статьи Успенского[4] о Гаршине[5]“. Подобного упрека г. Соловьеву я не делал. Я лишь привел „случай“ с заимствованием у Глеба Успенского в качестве одного из примеров, подтверждающих общее положение: г. Соловьев ссылается часто на какого-нибудь писателя якобы для подкрепления своего собственного мнения, а на самом деле замаскировывая подобными ссылками факт заимствований чужих мыслей. Я упомянул, правда, между прочим, что в большинстве случаев он даже не приводит имени писателя. Но из чего видно, чтобы случай с заимствованием у Глеба Успенского я подводил под рубрику „большинства случаев“. Я тут же привел пример заимствования из статьи г. Андреевского с указанием источника, пример такого же заимствования из статей г. Розанова[6] о Страхове[7] и Достоевском.
Против самого указания на факт „переложения“ взглядов Глеба Успенского на Герцена г. Соловьев ничего не возражает.
13) По поводу заимствования из статьи г. Розанова о Страхове г. Соловьев замечает, что количественно он (г. Соловьев) предоставляет „говорить больше самому Страхову, чем Розанову“, и ссылается на с. 323–325 своей книги, где приводится целый ряд выписок из брошюры Страхова „Бедность нашей литературы“.
Опять г. Соловьев ссылается на то, что к делу не имеет никакого отношения. Мое замечание касается лишь характеристики общего миросозерцания Страхова (на что я и указал ссылкой на определенную главу „Очерков“).
А что г. Соловьев положил в основание своей характеристики миросозерцания г. Страхова статью г. Розанова – это факт, не подлежащий сомнению. Г. Соловьев часто цитирует „по форме“ (целых 1 3/4 с.) и частью пересказывают статью г. Розанова (местами он делает добавления от себя, но в своих добавлениях не идет дальше высказывания общеизвестных истин). Со слов г. Розанова он разъясняет отлично учения почвенников от славянофильской догмы, со слов г. Розанова он разъясняет отношение Страхова к рационализму.
Цитаты на с. 323–325 „Очерков“ приведены не для характеристики миросозерцания Страхова: в данном месте г. Соловьев лишь пользуется сочинениями Страхова для характеристики „западничества“ эпохи „великих реформ“, вместо того чтобы сделать самостоятельную оценку этого явления.
14) „Упрека, что я слишком широко пользуюсь трудами A.M. Скабичевского и В. Розанова при характеристике Достоевского – не понимаю“, – заявляет г. Соловьев. Со своей стороны, я не понимаю, почему г. Соловьев не обратил
Даже цитаты из Некрасова у него, главным образом, фигурируют те, которые приведены у г. Скабичевского и г. Андреевского.
Клюшников, Виктор Петрович (1841–1892) – прозаик, переводчик, журналист, издатель. Дебютировал романом «Марево» (1865), который принес ему успех и сыграл большую роль в формировании русской антинигилистической традиции (наравне с романами «Взбаламученное море» А.Ф. Писемского и «Некуда» Н.С. Лескова), в которой односторонняя трактовка революционной идеи приводила к окарикатуриванию ее носителей. Общественный разлад в пореформенной России Клюшников объяснял не только поступками нигилистов-террористов, действующих по принципу моральной вседозволенности, но и эгоизмом бюрократии и дворянского общества. В незаконченной повести «Не марево» (1871) попытался нарисовать положительного героя, сторонника легальных реформ, сочувствующего народным нуждам, но в итоге возобладала семейная линия сюжета. Сотрудничал в «Русском вестнике», «Русских ведомостях», «Ниве», переводил произведения английских писателей (в частности, Ч.Диккенса и У.Коллинза). В романах «Большие корабли» (1874) и «Цыгане» (1871) ограничился любовной тематикой. В 1868 г. переехал в Петербург и стал сотрудником «Зари». С 1876 г. издавал собственный еженедельник «Кругозор», в котором принимали участие Н.Н. Страхов, А.Г. Майков, Н.С. Лесков, В.В. Крестовский и др., но издание успехом не пользовалось.
Маркевич, Болеслав Михайлович (1822–1884) – прозаик, публицист, критик. Близкий сподвижник М.Н. Каткова. Литературный путь начал с водевилей «Первый день брака» (1858), «Китайская роза» (1860) (в соавторстве с В.П. Бегичевым) и др. В «Московских ведомостях» и «Современной летописи» печатал циклы статей («Из Петербурга», 1863 – 75; «С берегов Невы», 1878 – 83 и др.), выступал как литературный и театральный рецензент в «Русском мире», «Биржевых ведомостях», «Голосе», «Гражданине» и др. Первым крупным литературным опытом стал роман «Типы прошлого» (1867), в центре которого образ радикала из крепостных. В 1873 г. опубликовал роман «Марина из Алого Рога», сюжетом которого стала история девушки, дочери управляющего крупным имением, увлекшейся радикальными идеями нигилистов, но позже разочаровавшейся в них, что вызвало резкое неприятие радикальной критики. Литературную известность ему принесла трилогия «Четверть века назад» (1879), «Перелом» (1880) и «Бездна» (1883 – 84, роман не был закончен), в которой представлена панорама общественной жизни России с 40-х гг., когда появилось разделение общества на славянофильство и западничество, через эпоху освобождения крестьян и общественную смуту конца царствования Александра II. В этих романах Маркевич проводил мысль о губительности как радикального космополитизма, так и славянофильствующего либерализма, способствующих упрочению революционного духа в обществе. Особый интерес трилогии придавало портретное сходство многих литературных героев с реальными историческими лицами.
Успенский, Глеб Иванович (1843–1902) – писатель. В 1864 – 65 гг. сотрудничал в журнале «Русское слово», в 1865 – 66 гг. – в «Современнике», где публиковал очерки о жизни ремесленников и рабочих, быте чиновников и мещан. В 1868 г. становится одним из основных сотрудников «Отечественных записок». В 1869 – 71 гг. публикует цикл повестей «Разоренье». В 1870-х дважды побывал за границей, год прожил в Париже, где сблизился со многими русскими эмигрантами-революционерами (Г.А. Лопатиным, Д.А. Клеменцем, П.Л. Лавровым и др.). Впечатления от этих поездок легли в основу ряда произведений («Больная совесть», «Из памятной книжки», «Заграничный дневник провинциала», «Письма из Сербии»). С конца 70-х гг. обращается к жизни пореформенной деревни, создает циклы очерков и рассказов «Из деревенского дневника» (1877 – 80), «Крестьянин и крестьянский труд» (1880), «Власть земли» (1882), «Кой про что» (1886 – 87) и др., где говорит о разложении крестьянской общины, разорении крестьян и т. п. В 80-е гг. создает циклы «Без определенных занятий» (1881), «Волей-неволей» (1884) о духовных исканиях русской интеллигенции. В рассказе «Выпрямила» (1885) нашли отражение взгляды писателя на нравственное предназначение искусства. В последние годы жизни Успенский создает произведения о народной жизни – «Живые цифры» (1888), «Поездки к переселенцам» (1888 – 89) и др. С 1892 г. на десятилетие оказался выключен из литературного процесса ввиду душевной болезни.
Гаршин, Всеволод Михайлович (1855–1888) – прозаик. Участвовал в войне с турками, что наложило глубокий отпечаток на писателя и его творчество. Первой публикацией стал рассказ «Четыре дня» (1876), где Гаршин выразил протест против войны и истребления человека человеком (этой теме также посвящены «Денщик и офицер», «Из воспоминаний рядового Иванова», «Трус» и др.). Беспомощность человека перед стихией зла становится главной темой его в творчестве. В рассказе «Происшествие» (1878) показал лицемерие общества, направленного на осуждение «падшей женщины». Романтически относясь к действительности, Гаршин пытался разрешить противоречия идеала и реальности, но не смог преодолеть состояние отчаяния и безысходности. Болезненная психика и сложный характер привели к тому, что в начале 1880-х гг. писатель несколько раз помещался в психиатрическую лечебницу. В 1882 г. вышел его сборник «Рассказы», который вызвал в критике споры и осуждение писателя за пессимизм и мрачный тон его произведений. В 1883 г. Гаршин пишет рассказ «Красный цветок», герой которого, психически больной человек, борется с мировым злом, воплотившимся, по его мнению, в цветущих в больничном саду маках. В последующие годы писатель стремился к упрощению своей повествовательной манеры, создавая тексты в духе народных рассказов Толстого, – «Сказание о гордом Аггее» (1886), «Сигнал» (1887) и др. Детская сказка «Лягушка-путешественница» (1887) стала его последним произведением.
Розанов, Василий Васильевич (1856–1919) – философ, прозаик, публицист, литературный критик. Первым шагом на литературном поприще стала книга «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания» (М., 1886), где Розанов предлагал свое обоснование науки. Известность ему принес литературно-философский этюд «Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского» (1891), положивший начало истолкованию русскими философами Достоевского как религиозного мыслителя. Основное внимание уделял философии истории («Религия и культура»), обнаружив свою принадлежность к славянофильскому течению. Эстетические воззрения изложил в книге «Красота в природе и ее смысл» (1894), где рассуждал о философии Вл. Соловьева. С конца 1890-х гг. сотрудничал в «Русском вестнике», «Русском обозрении», «Новом времени» и др. В 1900 г. вместе с Д.С. Мережковским, Н.М. Минским, З.Н. Гиппиус основывает Религиозно-Философское Общество. Сборники «Религия и культура» (1899) и «Природа и история» (1900) отражают попытку Розанова найти решение социальных и мировоззренческих проблем в церковной религиозности, но отношение к православной церкви до конца его дней оставалось противоречивым («Около церковных стен», 1906). Поздние книги «Уединённое» (1912), «Смертное» (1913) и «Опавшие листья» (1913–1915) являются собранием эссе, набросков и дневниковых записей, свидетельствуют о принципиально новой манере художественного мышления. Революционную катастрофу он полагал трагическим завершением российской истории, что отразилось в основных положениях последней книги «Апокалипсис нашего времени» (1917–1918).
Страхов, Николай Николаевич (1828–1896) – критик, мыслитель, переводчик, публицист. Разделяя идеи почвенничества, отстаивал идею «русской самобытности» и высказывал враждебность к Западу, в первую очередь, западноевропейскому рационализму, опираясь на теорию культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского («Борьба с Западом в русской литературе», 1883). Свои философские взгляды выразил в книгах «Мир как целое» (1872), «О вечных истинах» (1887), «Философские очерки» (1895), где утверждал примат духовного начала над вещественным, что порождает все органические формы жизни, высшим звеном которых является человек. Литературную деятельность начал в 1861 г., сотрудничал в журнале братьев Достоевских «Время», где под псевдонимом Н.Косица написал ряд статей против Чернышевского, Писарева и др. В 1867 г. редактировал «Отечественные записки», в 1869–1871 гг. был фактическим редактором журнала «Заря», где публиковались его статьи о Толстом, с которым поддерживал дружеские отношения. Является первым биографом Ф.М. Достоевского. Выпустил несколько сборников критических статей «Из истории литературного нигилизма» (1890), «Заметки о Пушкине и других поэтах» (1888), «Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом» (1885). Издал первый том сочинений Аполлона Григорьева (1876).