Старый дом. Всеволод Соловьев
это что? Дай-ка, матушка, сюда руку… дай-ка… Никак это ты ногти грызешь – бесстыдница?!
– Я не грызу, ваше превосходительство.
– Не лги, не запирайся… грызешь… Экая скверная привычка! Чтобы впредь этого я не видала. Изволь носить длинные ногти.
Наконец осмотр и замечания оканчивались, генеральша приказывала девушке взять книгу, сесть возле лампы и читать.
Книга обыкновенно была какой-нибудь французский роман. Все воспитанницы должны были хорошо говорить по-французски. Чтение начиналось, но с ежеминутными перерывами. Генеральша останавливала:
– Постой… остановись… je dois me rappeler j'ai oublie l'histoire de ce Gustave… et puis… la jeune comtesse… elle était la fille… la fille non, je ne me rappelle plus… raconte moi le commencement.
Начало романа было читано другими воспитанницами, но каждая из них должна была изучать книгу, которая читалась генеральше.
Девушка начинала рассказывать. Старуха опять прерывала, пускаясь в рассуждения. Критиковала, находила в романе недостатки, несообразности.
– Ну, как же это можно, – говорила она, – они встретились на балу, а я не знаю, в каком же она была платье!
– Тут сказано, ваше превосходительство (воспитанницы должны были в разговоре с генеральшей как можно чаще титуловать ее), – тут сказано, что она была вся в розовом… toute en roze.
– Toute en roze! Что это значит? Этого мало. Он должен подробно описать ее туалет, и материю, и фасон, и все, одним словом. А то как же я могу себе представить! Глупо, глупо теперь пишут… скучно… не читай больше – оставь книгу!
Девушка закрывала книгу и ожидала дальнейших приказаний.
Генеральша начинала расспрашивать обо всем, что делалось за эту неделю в доме. Сама она никогда ничего не могла видеть, так как только раз в неделю проходила по парадным комнатам, для того чтобы сесть в дожидавшуюся ее старинную тяжелую карету и ехать в лавру. Но она у всех все расспрашивала, всем интересовалась.
Она прерывала рассказ воспитанницы.
– Стой, лжешь! Кучер Михайло был третьего дня пьян и его свели в полицию, а ты говоришь, что он возил вас кататься?
– Извините, ваше превосходительство, я ошиблась, возил нас не Михайло, а Петр.
– То-то же, смотри – не ошибайся. Отчего это во вторник Катя (одна из воспитанниц) весь вечер проплакала?
– Не знаю, ваше превосходительство.
– Лжешь, знаешь!
– Да, право же, не знаю!
– Лжешь, знаешь, говори…
– Да мы у обедни были у Всех Скорбящих, – запинаясь, с трудом выговаривала девушка, – и в церкви какой-то офицер вдруг подошел к Кате и что-то шепнул ей. А Надежда Николаевна (это гувернантка) стала потом допытываться: кто да кто? А Катя совсем его не знает. Обидно ей стало – вот она и плакала.
– Лжешь, лжешь! – вдруг накидывалась на нее генеральша. – И чего же вы лжете, противные девчонки! Неужто не знаете, что от меня ничего не скроешь!
– Да я не лгу, ваше превосходительство, – уже со слезами на глазах произносила девушка. – Я ничего больше не знаю…
– Знаешь,